— Я знаю, что мне надо делать.
III.
В галстучном магазине перед ним выставили: целую гору коробок.
— Да вы, собственно, какие хотели?
— Самые лучшие.
— Вот извольте — эти самые настоящее английские… Один адвокат у нас по полдюжины сразу их берет.
Цыркунов ухмыльнулся в усы с хитрым видом.
— Полдюжины? Ну, а мне, знаете, заверните-ка… полсотенки!
Ожидаемый эффект разразился. Хозяин магазина был оглушен.
Он истерически заметался, запрыгал, как обезьяна, по полкам и выставил перед Цыркуновым другую гору.
— Белых не прикажете ли, фрачных? Черных атласных для смокинга…
— Да, да… мне, конечно, нужно, — благосклонно кивнул головой Цыркунов. — Все нужно. Заверните вот этих и этих… и этих.
Выйдя из магазина, Цыркунов сел в тот же автомобиль (с шофером у него уже установились хорошие отношения) и стал размышлять так:
— Смокинг… оказывается, что галстуки не под каждый костюм оденешь. Смокинг… гм! Шофер! Везите меня к портному, какой получше.
У портного Цыркунову открылся новый мир.
— Вот-с это покосматей будет — для жакетов… Бирмингамские сорта. Это трико-с — для смокингов.
— Черное?
— Да.
— А… других цветов нет?
— Помилуйте… смокинги только черные шьются.
— Ну, что вы мне говорите! Я думаю коричневатый будет гораздо наряднее.
— Извольте, — сказал портной. — Сделаем коричневый. На отвороты поставим коричневый атлас. Брюки внизу сделаем не особо широкие, потому слегка на туфлю падает, не на ботинок.
— Вы полагаете, на туфлю? — задумчиво переспросил Цыркунов. — Значит, придется к смокингу туфли покупать.
— Да уж… Мода — ничего не поделаешь.
И оба склонили голову перед суровыми требованиями капризной богини — моды.
— И так оно и пошло:
Галстучник силой вещей толкнул его к портному, портной перекинул его в объятия обувного торговца, а тот ловким ударом перенес сразу бывшего конторщика в цепкие лапы француза, который снискивал себе солидное пропитание продажей мужского белья «все лучший сорт, сюпериор…»
Тароватому Цыркунову удалось «оглушить» даже видавшего виды француза; количество носков, купленное им, хватило бы даже самой капризной сороконожке на целый год.
Но, главное «оглушение» было впереди.
IV.
Приехав в свою дровяную контору, Цыркунов скромно вошел в первую комнату, поздоровался и сказал:
— Извините, что так опоздал. У меня дома случай там один вышел.
Бухгалтер обернулся, кивнул ему головой и стал продолжать разговор по телефону.
— Алло! Что? Господин Миркин! Как не можете прислать? Да ведь мы на эти восемь тысяч нынче рассчитывали! У нас срочные платежи!! Вы не имеете права нас подводить… Что? Конечно! Да позвольте!..
Цыркунов приблизился к бухгалтеру и деликатно вынул у него из рук телефонную трубку.
— Оставьте, Николай Иваныч… Стоит ли волноваться вам, портить кровь из-за таких пустяков…. Если сейчас так нужны деньги — вот! Нате. Отдадите, когда Миркин пришлет.
«Оглушение» было страшное, чудовищное, ни с чем не сравнимое. Только тогда нашел Цыркунов, что бывают минуты, когда сердце может разорваться от восторга.
Бухгалтер остолбенел, конторщик Сырых опрокинул чернильницу, а сторож Мокренко бросился чистить Цыркунову метелочкой пиджак.
Расслабленный Цыркунов опустился на стул и заговорил томно и ласково:
— О, господа, какие пустяки. Тут нет ничего такого… Господин Сырых! Я знаю, вы нуждаетесь в некоторых суммах для того, чтобы жизнь ваша могла быть урегулирована с достаточной полнотой. Будьте добры принять от меня на память эту тысячу рублей. Мокренко! А ты, братец, тоже тово… Как говориться, а? Вот тебе пятьдесят рублей — будь себе здоров.
Оглушение было невероятное, потрясающее, не убившее никого только потому, что от удивления не умирают.
V.
— А что, братец, — обратился, едучи обратно, Цыркунов к своему приятелю шоферу. — Мог бы ты пойти ко мне служить?
— А у вас есть мотор? — спросил шофер.
— Нет, но я думаю, что можно купить. Ты купишь?
— Отчего же-с! Купим лимузин обыкновенный, из мерседесов можно что-нибудь подобрать, или может, нравится электрический без запаху, только что он подороже.
— Ну, и прекрасно. Заезжай ко мне завтра утром, и поедем.
По пути Цыркунов заехал в магазин и купил припасов на обед: целого омара, балык, страсбургский паштет, рому и шампанского. Взял, кстати, и два десятка устриц, но, приехав домой, не ел их, а так как поручить их прислуге выбросить было как-то стыдно и странно, Цыркунов завернул устрицы в старую газету и поздно вечером, выйдя из дому, забросил на дворе в дрова.
Утром купили с шофером автомобиль. Шофер так понравился Цыркунову своим чутьем, вкусом и здравым смыслом, что в компании с ним была отыскана большая в девять комнат квартира, куплена меблировка, ковры, картины и скульптура.
Целый день, проведенный вместе, очень сблизил скромного богача Цыркунова с умным, веселым шофером. Поэтому, не было ничего удивительного в том, что вечером все покупки были спрыснуты в отдельном кабинете второразрядного ресторана, метрдотеля которого Цыркунов не преминул «ошеломить» заказом громадной стерляди и полдюжины шампанского. Из дичи же было заказано: руанская утка — Цыркунову (12 руб.) и седло барашка — шоферу (6 руб.). Деликатный шофер этим очень тонко подчеркнул иерархическую разницу между собой и своим патроном.
