Человек книги. Записки главного редактора - [23]

В Буйнакске

Когда папе стало известно, что настала пора меня выписывать из больницы, он приехал в Махачкалу, и мы на поезде отправились в Буйнакск. Рана моя значительно уменьшилась в размере, и я к этому времени в больнице уже передвигался без костылей, только с палочкой. Но в Буйнакск отправился еще на костылях, чтобы не перегружать ногу.

В Буйнакске я лечился амбулаторно в госпитале, ходил туда на перевязки. И через некоторое время стал ходить с палочкой. А когда она уже перестала быть нужной, поступил на работу в тот госпиталь, где лечился, культурником. Обязанности мои были очень простыми. Я разносил книги, журналы и газеты. Тяжелораненым читал их вслух. Писал под диктовку письма. Ездил за кинофильмами для узкопленочного киноаппарата. Вот, пожалуй, и все. Очень подружился с некоторыми ранеными, особенно относительно пожилыми. Они меня принимали за сына.

Дедушка в Буйнакске нашел синагогу. Он приобрел заново все молитвенные принадлежности и благодаря этому снова смог общаться со своим еврейским богом по всем строгим правилам. Это примирило его с жизнью. Но, увы, скоро мы его потеряли. Умер он в номере бани, которую регулярно посещал. Не знаю, сколько лет ему тогда было, но полагаю, что далеко за восемьдесят. Номер с ванной можно было снимать на определенное время. Когда оно истекло, а дедушка не появился, служитель стал стучать в дверь, а не достучавшись, силой сорвал крючок, открыл дверь в номер и увидел, что дедушка мертв. Вызвали маму. Так и похоронили его в Буйнакске по еврейскому обряду. Я на похоронах не был и мертвого дедушку не видел.

В Буйнакске пришлось наблюдать поразившую меня картину. В город прибыл санпоезд с ранеными моряками из Севастополя. Слух об этом сразу распространился среди жителей как сигнал бедствия. Весь гарнизон был поднят на ноги. Не успел поезд дойти до вокзала, как матросы уже принялись атаковать винницы (так в Дагестане назывались винные погребки). Впервые пришлось наблюдать вблизи лихое, буйное, анархичное племя. Патрули вылавливали матросов в винницах, чтобы препроводить в госпиталь.

Призыв в Красную Армию

В августе 1942 года наступило время призыва в армию всех родившихся в 1924 году. Получил повестку и я. Рана моя на ноге еще не закрылась, но была небольшой, и никто из членов медкомиссии не обратил на нее внимания. Подумаешь, маленькая повязка: какая-нибудь ссадина или порез. А я промолчал и был направлен в Сухумское военно-пехотное училище вместе с несколькими десятками других восемнадцатилетних, получивших среднее образование. В их числе был и мой соученик Юра Лейтес, который вместе с родителями обосновался в Буйнакске и сумел окончить там школу. Перед призывом он работал на Буйнакском консервном заводе и, захлебываясь, рассказывал о том, как лакомился там черешнями, вишнями, персиками. Учитывая скудное питание военного времени, его можно было понять.

Итак, с сопровождающим командиром мы двинулись в путь. Поезд, в котором мы первоначально ехали, состоял частично из пассажирских вагонов еще дореволюционной постройки. На них была надпись Сталинград – Воронеж или что-то в этом роде, точно не помню. Их угоняли от наступавших немцев. Вагон, в который сели мы с Юрой, был мягким, вероятно 1-го класса. Так что первую часть пути мы совершали со всеми удобствами. Затем нам пришлось пересесть в товарный поезд, составленный из открытых платформ с высокими бортами. Все бы ничего, но во время одной из длительных стоянок неподалеку от бахчи ребята насобирали арбузов и дынь и всю дорогу лакомились ими. Причем не просто лакомились, а старались арбузными корками поразить прохожих, имевших несчастье оказаться вблизи от поезда, который вез нас в Сухумское военное училище. Ни я, ни Юра в этом хулиганстве участия не принимали. Смотреть на эти упражнения было неприятно. Но попытки урезонить резвившихся молодцов терпели неудачу. Кончилось это все тем, что состав был остановлен где-то в степи. Оказалось, что в этом поезде ехал военный прокурор, которому эти забавы пришлись не по нутру. Его сопровождали вооруженные красноармейцы.

Узнав, кто занимается такими безобразиями, он решил пресечь их самым жестким образом. Нам приказали выгрузиться, построили нас в шеренгу перед составом. Прокурор был немногословен. Он сказал, что, если хоть еще один раз повторится это хулиганство, он высадит нас из поезда в степи. Будете добираться до места назначения пешком, пригрозил он.

Угроза подействовала. И дальше до Сухуми никаких происшествий больше не было.

Сухумское военно-пехотное училище

Наша жизнь в училище началась с врачебной комиссии. Была она предельно упрощенной. Начальник санчасти велел раздеться до пояса. Весь осмотр сводился у вопросу к каждому: «Жалоб нет?» Получив ответ, он отпускал подобру-поздорову. Я боялся, что он обнаружит мою рану, однако мои тревоги оказались напрасными. Повязка на ноге была скрыта брюками, и я благополучно стал курсантом.

Баня, выдача обмундирования, и мы готовы к учебе. Но учиться нам не пришлось. Не успели мы обмундироваться, как нам объявили, что поступило распоряжение направить нас в горы за Сухуми рыть окопы. В это время на Клухорском перевале шли тяжелые бои с немцами, и была угроза, что они прорвут там оборону и двинутся к Сухуми, к морю. Вот и понадобилось возводить оборонительную линию.