Человек из-за Полярного круга - [45]

— Надо попробовать помочь мотору — вывести стрелу из нижней мертвой точки, — предложил дядя Коля.

Идея! Тут же из шпал выложили клетку, домкратом приподняли стрелу, задрали метров на пять-шесть, все равно не идет. И тут Дошлый подвернулся, шапку с головы сдернул и швырнул на землю.

— Да смотрите же, трос перехлестнуло.

Парни задрали головы, стали разглядывать запасовку и тут увидели во втором ряду запасовки с одного блочка на другой, спадая, перекрещивался трос.

— Вот, Дошлый, и глазки как у мышонка, а видит орлом, — восхитился Колька Пензев. — Первому тебе. Дошлый, поднесу.

Парни в десять рук начали снимать, перепасовывать трос, по две пары верхонок спустили, до полуночи бегом по стреле вверх-вниз, шесть витков по оголовке стрелы окрутили тросом, принесли на стрелу — запустили мотор, а стрела ни с места. Еще провозились часа два, моторы нагрелись, плюнешь — шипит, а стрелу так и не смогли поднять. Кран стоял, словно цапля с перебитой шеей.

К Логинову подошел Спиридонов.

— Влипли мы с этим делом, Михаил. Какой-то заколдованный круг. Одно остается — демонтаж: раскидать кран и снова все по узлам, по деталям собирать.

— Не успеем, времени не хватит. Минимум пять дней на это надо, а где их взять? — упавшим голосом сказал бригадир. — Где все-таки собака зарыта? Все ведь вроде ощупали, перещупали…

— По мне, дак так: если моторы подъема не берут, значит, искать причину надо в моторах, — со своим предложением подступил Ушаков.

— Но ты-то откуда, снабжение, знаешь? — уколол Ушакова Пензев. — Сальдо-бульдо сводить научился, а монтажное дело начисто не забыл?

— А ты бы, Пень, помолчал, живете, как у Христа за пазухой. Вот возьму и поменяюсь с тобой, отдам тебе свой портфель.

— Что ты, Проня. Без тебя мы теперь как без манной каши. А, ребята? Скажи только честно, на материке ты снабжением занимался?

— Самородок — вот кто я, — оборвал Ушаков Пензева. — Давайте ближе к делу.

Ушаков около крана оказался случайно, вернее, он завернул с базы, видит, ребята свои собрались, решил узнать, как у них, может, чем помочь. А когда понял, в чем дело, — остался.

— Вот, допустим, ты, дядя Коля, за конец взял палку и поднимаешь, — развивает мысль Ушаков, — а палка не поднимается, силы не хватает. Ты же не на ноги будешь грешить. В чердак не полезешь, — постучал Прокопий по лбу. — Рука не берет. В руке причина — слабая.

— В этом что-то есть, — прикусывает губу Логинов.

— А как же ты думал? Ну при чем тут ходовая, раз подъема нет? — Логинов отшвырнул недокуренную папироску, полез на кран. Парни, задрав головы, смотрели, что надумал бригадир. Михаил поднялся до башни, перешел на контрогруз.

— Ну, так и есть, мотор смотрит, — заметил Ушаков.

Логинов наклонился над перилами, крикнул вниз.

— Прав Ушаков. Мотор-то не тот стоит…

— Ну, а я что… — заважничал Ушаков.

— Так я и знал, что ты ясновидец, — толкнул Ушакова локтем Пензев.

Пока Логинов спускался с крана, парни разыгрывали Проньку.

— Слушай, Дошлый, — не унимался Колька Пензев, — женился, поумнел сразу.

Только Логинов ступил на землю, Ушаков к нему.

— Это не наше дело. Бугор, пусть дают мотор, чего переживать.

— И я не намерен, — сбрасывая верхонки, сказал Пензев в поддержку Ушакова. — Что мы им, козлы отпущения…

— Раз взялись, надо до конца довести, — слабо возразил Логинов и посмотрел на дядю Колю Спиридонова. Тот промолчал.

— Ну ладно. Тогда вы пока подберите инструмент, какие надо ключи, проверьте концевые выключатели, я скоро вернусь. — Логинов сбросил верхонки, зашароварил рубаху и подался в сторону рудника.

Как только Логинов скрылся из виду, парни — на шпалы. Пензев рубаху долой.

— Ну, Дошлый, расскажи, как ты первый раз женился, — наседает Пензев.

— А чо рассказывать, будто сами не знаете.

— Давай, давай, Пронька, не жмись…

— Это тогда на материке или теперь? — уточняет Пронька.

Пока в красках и лицах рассказывал Ушаков, но не про свою помолвку, вернулся Логинов.

— Ну? — обступили монтажники бригадира.

— Нет толку. Никому ни до чего дела нет. Лозунги прибивают. Белоголовый руки умыл. Где, говорит, я тебе возьму мотор? Вот и весь сказ. Взялся — делай!

— Вот гад, — вырвалось у Пензева. — Что ему, морду набить?

— Погоди, Николай, набьешь и на пятнадцать суток на праздник угодишь на курорт.

— Тогда пусть сам Белоголовый надувается вместо мотора.

— Нет у них мотора. Звонил я на главную базу, там есть, на базе, но предупредили: не сегодня-завтра реки раскроются. Наша вон вовсю уже шурует.

— Моркошка-то? Какая это река. Крупные-то реки к середине лета просыпаются…

— Ну что будем делать, мужики? Можно рискнуть. Если за трое суток вернуться, тогда выживем, — подсказывали монтажники.

Слово «выживем» так прозвучало, что Логинов почувствовал, как необходимо выжить. Доказать прежде себе, на что человек способен. Да и перед Бакенщиковым, перед коллективом неудобно пасовать. Вон уже по всей стройке разнеслось: логиновцы взялись стрелу поднять…

Правда, к этому событию по-разному отнеслись в Заполярном: кто говорил — выскочка ваш Логинов, из специализированного треста присылали людей и то не смогли. Другие утверждали, раз логиновцы взялись, тут к бабке не ходи, стрела будет стоять.