Человек из-за Полярного круга - [42]
— Ишь, как речка, словно гладит, — течет. А земля-то, — потянул воздух Шавров, — лошадью пахнет. И нет на свете ничего ароматнее. Нет и быть не может. Правильно я говорю, Дашка? — скосил Шавров на кобылу цыганские глаза. — Ведь только кажется, что воскресная планерка подмога делу. Не подмога, нет, Дарья. Я про это и Женьке Бакенщикову говорил, но его тоже можно понять. Смотри, Дашка, как прет зелень. — Шавров стал собирать в дорогу мешок. Подошел и Ушаков.
— Не мог почище-то набрать, сколько сору нахватал, — принимая из рук Прокопия котелок с ягодами, недовольно сказал Шавров.
— Торопился, время-то сколько. «А тебе чесать да чесать. Может, на кобыле?» — подумал Пронька.
Шавров как будто услышал его.
— Жаль, седла нет, — сказал он. — Ну, я пошел. Ты тут, Прокопий, объезжай Дарью, живите дружно.
— У меня что, своих ног нету? — возразил Прокопий. — Если что, приходи… Надергаю ухи, похлебаем…
С этого дня Прокопий и дневал бы и ночевал бы на речке, если бы не приводить Дашку на работу и не отводить. Пронька бы набрал хлеба, соли, сахару и ногой бы не ступил в Заполярный.
Пришла пора косить. Прокопий не отставал от Шаврова.
— Ну отпусти Дарью со мной, что она будет тут нюхать гарь да пылинку глотать? Кони тоже кашляют, им тоже полагается отпуск.
Шавров хорошо понимал Ушакова, скучно ему одному. И хотя Дарья была незаменима для перевозки мелочевки, Шавров отпустил ее. Да и бригада поддержала Прокопия. Пусть нагуливается кобыла. Зима — год. Успеет, находится еще в санях.
Прокопий на речке и шалаш поставил. Укрыл его травой. В шалаше было куда приятнее, прохладнее, чем в палатке. Сделал и навес на столбах для Дашки, на самом угорье, чтобы продувало ветерком. Дарья на сочных травах, на свежем воздухе раздобрела на глазах. Прокопий купал ее, чистил, холил. И она светилась, лоснилась, как шелковая. Да и сам Прокопий раздался, на мужика стал похож. Только вот волосы выгорели: сразу и не скажешь, какого они цвета. А лицо и спина — чернее головешки. Ни жара, ни холод Прокопию нипочем. Он и в роднике купался. Приямок вроде сидячей ванны соорудил. А ведь там зубы ломит. Накупается и — в шалаш.
Ничто не омрачало жизнь Прокопия. Если не считать, что однажды ночью он проснулся от топота копыт, храпа кобылы. Прокопий выбежал из шалаша и обмер. По поляне за Дарьей гнался медведь, стараясь загнать в болото. Не мешкая, он схватил из костра дымящуюся головешку и бросился на медведя. От встречного ветра головешка вспыхнула, разбрасывая яркие искры, занялась факелом. Медведь за копну. Прокопий за ним. Тут и Дашка пришла в себя, развернулась на помощь Прокопию. Так и отбились вдвоем от зверя. С тех пор Дашка ни на шаг не отставала от Ушакова. Вместе они и косили, и стог ставили, и купались. Если Пронька удил рыбу, Дарья тут же паслась на лужайке или валялась на прохладном песке.
— Вот собака, — восхищался Прокопий. — И я так могу. — Он втыкал в илистый берег удилище и падал в траву. Часами Прокопий мог лежать в траве, наблюдать, как невесомо падает роса или как на паутинке, словно полосатая дыня на веревке, качается паучок. А вдали, в сизой мгле по самые макушки, горы — и глаз не оторвать, пока голова не пойдет вкруг. Поднимается Прокопий, поглядит на речку, а на удилище стрекоза с целлофановыми крыльями.
— Ах ты, зеленоглазая. Дарья, гляди, чистый вертолет. А нам надо за солью и за табаком. Мне без табака, что тебе без соли. — Прокопий скорым шагом к шалашу, половчее обулся, рюкзак за плечи. — Айда, Дарья?
Дашка подала голос и побежала за Ушаковым. Так они и подошли к участку. Подгадали к обеду. Как обычно, Прокопий оставил Дарью около прорабской и побежал в магазин. Возвращаясь из магазина, Ушаков еще с большой дороги увидел на площадке толпу. У него екнуло, оборвалось сердце. Уж не с Дашкой ли чего? Побежал, не чувствуя тяжести набитого солью и хлебом рюкзака. Прибежал, протиснулся сквозь толпу, а Дарья лежит между стеллажами, зубы оскалила, глаза остекленели.
Прокопий понял все сразу: оставили невыключенным сварочный аппарат…
Ни в этот день, ни назавтра Прокопий в лес не ушел.
С рюкзаком за спиной он садился на стеллаж и сидел так до вечера, не поднимая головы и не замечая, что кончилась смена, вторая заступила. Как-то подошла к нему Женя, дотронулась до плеча. О чем они говорили, никто не слышал. Только в этот вечер Женя увела Ушакова.
Глава восемнадцатая
Между летом и зимой в Заполярном короткая, но яркая, как факел, горящий в ночи, осень, ярко вспыхивает всеми красками, день, два — и потух огонь. Полезли на чистое, ясное небо черные с сизым брюхом тучи. Лезут и жмутся к земле, рукой дотянешься. Сомкнутся в зените, и заморосит нудная сырость, поморосит — и посыпалась крупа с ветром. Режет наискось, да так лицо насечет — горит. Другой раз всю ночь снег идет, мягкий, лопушистый, а утром — солнышко, снег в тень сползет, отпотеют крыши, тротуары, на дороге ледяные шишки. На земле белые квадраты, ромбы — тени от домов, от палисадников.
Принесла осень перемены и на монтажный участок, там поставили не один, а два крана. Срубили контору. Теперь у Шаврова кабинет, у Логиновой тоже комната на двоих с помощницей. У них и табличка на дверях, на черном стекле желтыми буквами: «ОТЗ».
Новая повесть известного писателя Леонида Кокоулина, автора романов «Колымский котлован», «В ожидании счастливой встречи», «Пашня», «Подруга», «Огонь и воды», детской книги «Андрейка», – о русском крестьянине, вековом его умении жить в ладу с природой, людьми, со своей совестью. Юный сибиряк Гриша Смолянинов идет с отцом на зимний промысел, исподволь перенимает от него не только навыка трудной и полной радости жизни в таинственной и неповторимой Прибайкальской тайге, но еще и особое восприятие красоты.
Пристрастный, взволнованный интерес к своим героям отличает повесть Леонида Кокоулина. Творческой манере писателя присуще умение с поэтической живостью изображать работу, ее азарт, ее вечную власть над человеком. В центре произведения — жизнь гидростроителей на Крайнем Севере.За книгу «В ожидании счастливой встречи» (повести «Пашня» и «В ожидании счастливой встречи») автор удостоен третьей премии ВЦСПС и Союза писателей СССР в конкурсе на лучшее произведение о современном рабочем классе и колхозном крестьянстве.
Большая трудовая жизнь автора нашла правдивое отражение в первой крупной его книге. В ней в художественной форме рассказывается о первопроходцах сибирской тайги, строителях линии электропередачи на Алдане, самой северной в нашей стране ГЭС — Колымской. Поэтично изображая трудовые будни людей, автор вместе с тем ставит злободневные вопросы организации труда, методов управления.За книгу «Колымский котлован» Леонид Кокоулин удостоен премии Всесоюзного конкурса ВЦСПС и СП СССР на лучшее произведение художественной прозы о современном советском рабочем классе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.