Человек из ночи - [18]

Снова горит свеча на большом сундуке. Кулик облокотился на него устало. Он похудел. В отросшей бороде сильно пробивается седина.

— Рассказывайте, Витторио, обо всем по порядку и поподробнее. Как добрались до Ленинграда, как все дальше шло. С вашим прибытием в сутолоке этих дней ведь толком и поговорить не удалось.

И я начинаю рассказывать:

— …До Кежмы дошли без особых приключений. Лето было сухое, переправы через болота и речки не очень мучали. В Кежме плавиться до устья, до поселка Стрелка на Енисее, сговорил нашего Константина Сизых. Он купил шитик, взял с собой младшего сына. Мы благополучно прошли все двадцать порогов и шивер. Пожалуй, самым неприятным оказался первый — Аплинский. Чуть было шитик не зарылся носом в волны — «толкунцы» — после спуска с главного перепада порога.

На пристани Стрелка сел на пароход до Красноярска, там — на московский скорый. Очень косились на меня пассажиры. Выцветшая тунгусская рубаха, латаные-перелатаные брюки, порыжевшие сапоги и… бородища! В Ленинграде мать не признала, когда открыла дверь! Ваши домашние тоже не узнали. Из письма вы знаете — у них все благополучно.

В Академии наук пошел сразу к Вернадскому. Передал бумаги…

Тут Леонид Алексеевич прервал меня:

— Об этом поподробнее. В деталях. Как вошли. Как Владимир Иванович реагировал…

…В Ленинграде был обычный серенький, сентябрьский денек. Ветер дул вдоль Невы, с залива, и она рябилась крупной волной. Все было пропитано сыростью. В передней здания Минералогического музея я спросил у служителя, где мне найти академика Вернадского. Он показал пальцем вверх: «Там скажут…»

Я остановился перед массивной, высокой дверью из коридора, во всю длину которого стояли шкафы темного дерева с образцами горных пород и минералов на полках. Постучал и вошел в мрачноватый кабинет. Темные шкафы по стенам, высокие окна с тяжелыми драпри, стол с книгами и лампой под большим абажуром. Незнакомые портреты. Хорошо одетый старик с небольшой седой бородкой и усами, в очках сидел в кресле у окна и что-то разглядывал через квадратную лупу.

Он обернулся. Я представился и протянул конверт с письмами Кулика.

— Вернадский, — тихим голосом сказал академик, неторопливо положил на подоконник лупу и какой-то кристалл, взял конверт и предложил сесть напротив на стул.

Мне он показался очень утомленным и чем-то недовольным.

Несколько минут Вернадский читал письма, затем откинулся на спинку кресла и так же тихо сказал:

— Упорный человек. Но зачем уважаемый Леонид Алексеевич так все усложняет? Остаться одному там! А если мы не найдем денег, чтобы послать туда вас?

— Тогда я поеду сам!

Очки Вернадского блеснули, он поднял голову и впервые внимательно поглядел на меня.

— Да, поеду. Я обещал вернуться в начале октября.

— Вы говорите бессмыслицу, милостивый государь. Сущую бессмыслицу! Чем вы можете помочь в одиночку?

Да мне и самому было ясно, что нет у меня никаких возможностей собрать денег на железнодорожный билет до Тайшета и лошадей, чтобы добраться до Кежмы и Ванавары.

Вернадский меж тем пожевал губами и продолжал, как бы размышляя вслух:

— Леонид Алексеевич пишет, что он убежден: круглые ямы в торфяниках в долине и на Большом болоте — это кратеры, образованные осколками метеорита. Он хочет произвести магнитометрические замеры. Впрочем, последние могут ничего не дать, если метеорит был каменным, как многие. Следовательно, нужно производить раскопки, когда почва замерзнет. Это очень трудоемкая работа. Надо много рабочих, шанцевый инструмент. Вероятно, несмотря на мерзлоту, там есть обильные подпочвенные воды. Следовательно, нужны моторы и насосы…

— Владимир Иванович, — прервал я академика, — мы сделали насос сами. Трубу из березовой коры и…

— И ваш насос мог поднять воду аршина на два? И не помог осушить раскоп? Так ведь?

— Так.

— Ну вот, видите. Кустарными средствами здесь не обойдешься.

— Мы будем вымораживать грунт!

Вернадский вздохнул, точно хотел сказать? «Что с вами поделаешь!» Потом встал и протянул мне руку.

— До свидания. Я переговорю с непременным секретарем Академии Ольденбургом и академиком Ферсманом. Попробую убедить их выделить дополнительно денег. Но не много. На месяц работы примерно. Только на то, чтобы Леонид Алексеевич провел раскопки одного, максимум двух «кратеров» и смог вывезти собранные вами образцы горных пород, снаряжение. Прошу вас, милостивый государь, позвонить мне через три дня.

Ни через три дня, ни через неделю академик Вернадский не мог ответить мне определенно, будут ассигнованы дополнительные средства на экспедицию Кулика или не будут. Меня охватило отчаяние. Уже середина сентября. На дорогу в «страну мертвого леса» нужно самое малое три недели. Что же делать? Как быть?

Я снова поехал в Минералогический музей, но академика Вернадского не застал. Пошел в президиум Академии, решив попытаться увидеть непременного секретаря. Его тоже не застал.

В приемной, услышав мой разговор с секретаршей, ко мне подошел молодой человек и сказал, что он сотрудник «Вечерней Красной газеты». Я рассказал ему историю нашего путешествия в поисках Тунгусского метеорита. И на следующий день в ленинградской «Вечерке» появилась статейка, под хлестким заголовком «Один в тайге»…