Человек из морга - [5]

Ладно.

Нам с Джеком не надо известности. Мы, может быть, самые незаметные граждане этой страны. Нас никто не должен знать, шеф строго следит за этим. Наша безликость – главная ценность Консультации.

Я лежал на теплой влажной листве, дивясь, как ее много. Я внимательно присматривался и прислушивался к темной узкой улочке, которую мне предстояло пересечь.

Цикады, душная мгла…

Когда-то остров Лэн кипел в рекламных огнях – самое выгодное вложение капитала на острове; сейчас тьму взрывали лишь береговые прожекторы.

Всего лишь перебежать улицу.

Я никак не мог на это решиться.

Ну вот не мог, и все. Что-то меня останавливало.

Влажная теплая листва, звон цикад. Ни шагов, ни дальнего голоса, ни проблеска света в окнах. Я наконец разглядел стену, углом выходящую из-за пальм, но не было никакого желания пересечь узкую улицу. Каких-то десять шагов…

Пора, сказал я себе.

Но опять не встал, лежал, зарывшись в листву.

Хотелось курить. Хотелось есть. Хотелось принять Душ. Я был полон желаний. Джек рядом. Он мог накормить меня и угостить сигаретой. Он мог приказать вернуться на материк, а мог приказать поджечь темный город. Я выполнил бы любой приказ. А вот пересечь узкую улицу я не смог бы даже по приказу Джека.

И не зря.

Интуиция меня не обманула.

Метрах в пятнадцати от меня, под чугунной невидимой решеткой парка, щелкнула зажигалка. Потянуло сладковатым дымком. Я услышал шепот:

«Ну? Что дальше?»

Шепот звучал хрипло, раздраженно:

«С меня хватит. Мы неделю следим за этим пансионатом. Там не бывает посторонних».

«А этот придурок?»

«Он ходит сюда давно. Он здесь напивается. Ничего себе – улов’»

«Ладно, ладно. Там еще Хуттон есть. Ни разу не видел его рожу. Он, наверное, как животное. Два месяца отлежать в постели. Не пневмония у него, он попросту трус. И болтун. Ты слышал, о чем он разглагольствует по телефону?»

Я замер.

Неизвестные говорили обо мне и о Джеке; они следили за пансионатом.

Но почему? На кого они работают?

«Все? – сказал хриплый. – Снимаемся. Лишних здесь не бывает, это точно».

«Как скажешь», – облегченно откликнулся другой.

Я услышал осторожные шаги.

Было темно, но, приподнявшись, я различил два силуэта, удаляющиеся в сторону набережной. Когда они исчезли, я, наконец, пересек улицу.

Калитка.

Я толкнул ее, она подалась. Меня ждали.

Глухо. Цикады. Тьма предрассветная. Не зная планировки, легко заблудиться. Но мне это не грозило. Я быстро разыскал черный ход, и дверь там тоже была не заперта.

Тьма египетская.

У меня не было даже зажигалки.

Осторожно, на ощупь, я начал подниматься по лестнице.

Я хорошо помнил: шестнадцать ступенек… Затем коридор… Третья дверь направо – комната Джека, следующая – моя…

На седьмой ступеньке я наткнулся ногой на что-то мягкое, перегородившее мне дорогу.

Чтобы понять, что перед тобой труп, света не надо.

Наклонившись, я нащупал холодную руку, распущенные длинные волосы, сбившийся халат.

Женщина.

Я ни на секунду не усомнился – на лестнице лежала мадам Дегри. В общем, мне было плевать на это, но меня обожгло мерзким холодком. Я коснулся ее руки, ее волос, ее халата.

Я даже попятился, но пересилил себя. Переступил через труп, поднялся в коридор, нашел третью дверь и толкнул ее.

В комнате горел ночник.

Тускло блеснуло зеркало, врезанное в стену, кажется, на месте бывшей двери. Два высоких окна были затянуты шторами, на полу лежал зеленоватый ковер. Шкаф, два кресла, столик с неубранными бутылками. А в глубине комнаты что-то вроде алькова.

Духота сковывала движения, кондиционер не работал. Зачем Джеку занавес над кроватью? Ему мешают москиты?

Я шепотом позвал:

– Джек.

Никто не откликнулся.

– Джек!

Тишина.

Я медленно подошел к алькову. Потом собрал в кулак тонкую ткань и резко рванул занавес вниз.

Занавес упал, и я увидел Джека Берримена.

Рубашку Джек успел снять, но на брюки сил не хватило. Внезапный сон сморил его, он упал лицом вниз. Мощные мышцы расслабились, Джек странно съежился. Я далее пульс не стал искать. Достаточно того, что я уже прикасался к старухе.

Значит, вот так выглядит человек, убитый адентитом?

Я подошел к столику.

Моя миссия сразу потеряла смысл. Я прибыл на остров помогать Джеку Берримену, но помогать было некому.

Минуты две я тупо смотрел на картину, выбранную, вероятно, по вкусу мадам Дегри. Чудовищный смерч расшвыривал по морю крошечные кораблики. Непонятно, куда они шли таким большим караваном? Не отрывая глаз от дурацкой картины, я хлебнул из ближайшей бутылки, потом плеснул виски в ладонь и растер лицо.

Глупо так умирать, подумал я. И сказал вслух:

– Глупость, она тоже от Бога.

И услышал:

– Неверно, Эл. Глупость – она от рождения. Бог не занимается такими мелочами.

Я стремительно обернулся.

Джек Берримен сидел на кровати, опустив на пол босые ноги. Он здорово похудел, глаза лихорадочно блестели, и вид у него был недовольный.

– Тут нелегко достать виски, Эл, – пробормотал он. – Зачем ты умываешься моим виски?

До меня явственно докатилась волна перегара.

– А зачем ты оборвал занавес, Эл?

Я наклонил голову и злобно уставился на Джека:

– Ты спрашиваешь?

Только тогда он, наконец, ухмыльнулся:

– Почему нет? Я человек любопытный. Что там, кстати, с погодой?