Человек из Минска - [2]

— Мещанинов работал. То он дал немцам прикурить!

Лето уже вступало в полную силу, липы шумели над могилой, густая трава прорвалась через красный песок, насыпанный угловатым холмом. Среди полуистлевших трупов, которые вытаскивали один за другим из могилы и выкладывали на поляне, комендант, закрыв нос надушенным платком, искал убитого партизана. Он запомнил число убитых в ту ночь, хотя ему приходилось убивать многих. И когда все трупы были вынуты из могилы, он закричал:

— Там был еще один! Еще!

Пуста была пахнущая тлением могила. Комендант подошел к краю, ударил носком сапога по красной земле и пошел к поселку, опустив плечи. С того дня он перестал появляться на людях; даже в офицерском клубе, где работали русские судомойки, его не видели позже заката солнца. А на ночь к зданию комендатуры, где была его квартира, высылали усиленный наряд автоматчиков, и мимо здания нельзя было пройти даже с пропуском, потому что автоматчики по особому приказу коменданта открывали огонь без предупреждения.

Но смерть бродила в ночи. Она по-прежнему караулила поезда. Она взяла в свои руки шоссейные дороги, потому что немцы все чаще стали пользоваться ими, не доверяя поездам. И уже не один Мещанинов властвовал над путями сообщения, а тысячи Мещаниновых преградили их, потому что в участившихся схватках все раненые партизаны, русские и белорусы, прежде чем умереть, гордо произносили, что Мещанинов жив! Он отомстит за них! И в шпионских донесениях все чаще встречалось имя Мещанинова, причем оказывалось, что в один и тот же день Мещанинов подрывал поезд под Нагорным и автоколонну возле Несвята, был на собрании в селе Казары и раздавал хлеб жителям Дзержинского района. И когда немцам удавалось окружить отряд Мещанинова около Казар, из Несвята другие немецкие батальоны просили подмогу, потому что их окружил. Мещанинов со своими партизанами.

Болота почти совсем пересохли, междуречья и поймы поросли травой в рост человека, даже крестьянская лошадь могла спрятаться в травах. И в этих травах, болотах, лесах все чаще встречались одиночки и группы людей, искавшие дороги и тайные тропы к партизанским отрядам. И среди этих людей шел воскресший к новой жизни Константин Сергеевич Мещанинов.

Был он худ и бледен. Он часто останавливался, поднимал обросшее длинной бородой лицо к небу, медленно вдыхал пахучий воздух, слушал голос травы и деревьев, ветра и воды. Три долгих месяца пролежал он в подвале в станционном поселке, леча свои раны. Только воля к жизни да щедрая удаль друзей спасли его. Когда он, еще раз перехитрив немцев, упал в могилу одновременно с выстрелами, он думал, что спасен. Но офицер, закончив расстрел, подошел к краю могилы и разрядил свой пистолет в мертвецов. Две пули из этих случайных попали в Мещанинова, одна пробила грудь, другая — ногу. Партизан ничем не выдал себя, однако теперь он уже не мог, как надеялся при своей богатырской силе, отрыть могилу и выйти из нее. Как ни слабо набросали землю, но она была тяжела, один из трупов упал поперек его тела. И он, разрывая землю, передвигая труп, лежащий на нем, понял, что на этот раз ему не спастись. Но вот он услышал скрежет лопат по песку. Он боялся стонать даже в тот миг, когда лопата ударила его в раненую грудь, только услышав голоса — все эти страшные часы он был в сознании — Мещанинов застонал, он узнал людей. И, застонав, потерял сознание. Люди, пришедшие за трупом партизана, чтобы достойно похоронить, унесли его живым, но в каком состоянии! И вот теперь он возвращается к своим товарищам.

И до него, в темный подпол, где он лежал эти месяцы, доходили слухи, что жив Мещанинов и еще злее мстит немцам за все горе-злосчастье, которое они принесли людям. Константин Сергеевич добродушно улыбался.

И вот он шел по зарослям таволожника, переходя болотные речки, питаясь подаянием по деревням, где не было немцев, обходя те села, где немцы имели комендатуры, пробираясь к знакомому лесу, где когда-то была одна из его баз. Здесь он надеялся встретить товарищей из своего отряда, которые считали его погибшим…

Мещанинов услышал тихий оклик и с большим недовольством, но достаточно быстро поднял руки, увидев ствол наведенного автомата.

Пришли в штаб. Начальник караула громко сказал:

— Товарищ командир, привел старика, говорит, что ищет вас, а себя называет Мещаниновым.

От стола поднялся высокий человек, повернулся, вдруг вскрикнул и обнял Мещанинова:

— Константин Сергеевич!

Мещанинов вгляделся в его лицо, отступил на шаг, высвобождаясь из его рук, и воскликнул:

— Так это ты Мещаниновым назвался?

— И не только я, — радостно сказал человек, — теперь уже по краю восемь отрядов ходят, и во всех отрядах командиры — Мещаниновы. Мы же не знали, что вы живы, Константин Сергеевич!

Начальник караула обалдело смотрел на своего командира и на гостя.

— Садитесь, Константин Сергеевич, — сказал хозяин, подвигая свой стул. — Вчера еще один состав подорвали, а нынче поймали коменданта, что вас расстрелял… То есть не расстрелял…

— Расстрелял, расстрелял, подлец, — сказал Мещанинов. — Где он?

— Судить хотели сегодня, да вы прибыли, так уж вам придется…