Человек играющий - [5]

- А если на лодке?

- С нашим барахлом? Ты вспомни, что нам говорил старик? О ветрах, штормах, помнишь?

- Давай все бросим и поплывем налегке. А старик заберет барахло...

Лот промолчал.

- Это все ты... - начал я, но спохватился и сказал другое: - Предлагал он нам ракетницу, не взяли!

- Ты и не взял. Ведь это ты позабыл ее на пирсе.

- Потому что ты меня торопил! Я хотел ее сунуть в рюкзак сразу, но ты сказал, что сначала нужно проверить, все ли на месте, а потом уже совать. И я не сунул.

- Нужно было все-таки сунуть!

- Давай попробуем на лодке, налегке?

- В крайнем случае попробуем. Спи!

Но мы все равно не спали. Лежали в темноте и слушали шум ветра, под вечер задувшего ровной волной с юго-запада. Полог в головах палатки прогибался и свистел невидимыми дырами. И я услышал... или показалось? Да, какой-то шорох. Потом еще...

- Ты слышал?- толкнул я брата.

- Слышал.

Сквозь шум ветра доносилось негромкое царапанье по ракушечнику.

Я расстегнул полог и выглянул. Ни одной звездочки!

- Делать нечего, пойду посмотрю.

- Сходи, если не страшно,- проговорил Лот.

- Зачем ты это сказал? Теперь страшно!

Я все еще стоял на коленях, высунув голову из палатки наружу, и не решался вылезти целиком.

- Лезь, я с тобой! - подтолкнул меня Лот.

Мы вылезли, осмотрелись. По ракушечнику шуршал линь, который я забросил на крышу хибары сушиться.

В палатку не хотелось, и мы запалили костер. Лот, бросивший курить, достал сигареты. Я протянул руку.

- Это ведь совсем скверно, курить ночью,- сказал Лот и выкинул сигарету в огонь.

Поленья, пропитанные мазутом, светили в стороны синими языками. Я обернулся и... покрылся холодным потом: вокруг костра светились красные донышки чьихто глаз.

- Ты что?! - вскрикнул Лот, потом вскочил и кинулся в палатку. И не успел я выхватить из костра горящее полено, как прямо от палатки Лот выстрелил в темноту.

Свистнул гарпун, звонко лопнул привязанный к нему линь. Глаза исчезли.

Утро застало нас у горящего костра. Начинал накрапывать дождь. В довершение всех бед мы не смогли как следует позавтракать: к этому времени консервы, которые мы привезли из дому и не догадались закопать поглубже, протухли, а рыба, набитая нами в первый день, до того просолилась, что употребить ее в пищу было невозможно.

"НОЧЬЮ МЫ НЕ СПАЛИ. КОНСЕРВЫ ПРОТУХЛИ. ОСТАЛСЯ ХЛЕБ И КИЛОГРАММОВ ПЯТЬ СУХОГО КАРТОФЕЛЯ. ИДЕТ ДОЖДЬ".

Дождь лил, и мы мокли. В палатку лезть не хотелось. О путешествии на лодке к материку не могло быть и речи. Лодка наша до краев была наполнена водой и держалась на плаву из-за пустой канистры в багажнике.

Несколько банок из-под консервов, заменявших нам чашки, уже были в беспорядке расставлены вокруг костра. Обычно так поступал Лот дома, размышляя над чем-то: пил чай из нескольких чашек сразу, разбрасывая их по всей квартире. Мы с мамой относили их в мойку, между собой в шутку называя их "следами".

Если бы однажды Лот потерялся, по этим "следам" его можно было бы быстро отыскать.

Остров постепенно превращался из белого в серый - ракушечник впитывал влагу. Мы полезли в хибару и сидели внутри тихо, как мыши. Все промокло: палатка, одежда, доски. Даже воздух над островом, казалось, промок. Над головами носилась водяная пыль.

Вечером, когда дождь приутих и по всей хибаре было развешано промокшее белье, Лот подсел ко мне на гидрокостюм, закусил губу и посмотрел на меня с досадой: костер потух.

Начинались сумерки. Мы попытались добыть огонь.

Мокрые спички не зажигались.

"ЛОТ ПЫТАЕТСЯ ДОБЫТЬ ОГОНЬ. ХОЧЕТСЯ ЕСТЬ. СОЛНЦЕ СЕЛО. РЕШИЛИ ДЕЖУРИТЬ ПО ОЧЕРЕДИ. ЛОТ ВОРОЧАЕТСЯ И НЕ СПИТ".

"ДВА ЧАСА НОЧИ. ЧЕРЕЗ ЧАС БУДИТЬ БРАТА. ГЛАЗА СЛИПАЮТСЯ. БАТАРЕЯ ФОНАРЯ СКОРО СКИСНЕТ, КАК СКИСЛИ БАТАРЕИ ПРИЕМНИКА".

"С ДАЛЬНЕГО КОНЦА ОСТРОВА ДОНОСИТСЯ СТРАННЫЙ СТРЕКОЧУЩИЙ ЗВУК. ОН КАК БУДТО ГРОМЧЕ. ЛОТ..."

Лот проснулся сам. Еще неясно было, что за звук доносится с той части, где только мелкая бухта с глинистой водой. Наученные предыдущими событиями, мы поджидали какой-нибудь неприятности и сидели затаив дыхание, до боли всматриваясь в темный прямоугольник ночи. Между тем стрекотание становилось громче.

Его заглушала муха, бившаяся о стекло фонаря

- А ведь это...- Лот не договорил.

- Лодка! - крикнул я, и мы помчались на звук.

Шаги Лота быстро затихли. Я обернулся и посветил: в луче фонаря он лежал на боку, морщился и растирал лодыжку. Потом махнул мне рукой - мол, иди.

И я побежал.

Стрекот мотора оборвался. Я остановился, не зная, куда идти. Наконец в дальнем конце мыса сверкнул огонек и вновь застучал мотор. Мне показалось, что теперь лодка уходила от берега. Не разбирая дороги, я кинулся вперед.

Несмотря на то, что я обежал всю бухту, лодки не было. Но у берега плескалась потревоженная вода, а невдалеке стояла полиэтиленовая канистра и валялся резиновый тюк.

Когда мы с Лотом, нагруженные тюком и канистрой, вернулись к хибаре, оттуда стремглав вылетело какое-то животное. Лот вскрикнул и уронил фонарь.

Я же инстинктивно прижался к шершавым доскам хибары. Оно было близко, в темноте, но пока не нападало. Я слышал его частое дыхание и топтание по ракушечнику. Нас разделяло метра три - один его бросок. Одной рукой я прикрывал горло, другой ощупывал доски за спиной, искал какой-нибудь гвоздь. Под руки ничего не попадалось. Тогда я начал медленно опускаться, чтобы подобрать камень, лежащий где-то у ног. Им мы приваливали дверь хибары, я это помнил и быстро шарил рукой по ракушечнику. И тут кто-то дотронулся до моей руки. Я отдернул ее, но распрямиться не посмел. В голову лезло черт те что: сейчас кинется, прямо на загривок!