Человек играющий - [14]

От этого дня в памяти осталось несколько разрозненных эпизодов. Мы сидели на берегу, как и в первый день после приезда. По острову гулял ветер. В отдалении компания кроликов затеяла веселую чехарду. Через весь остров, торопясь к морю, ползли разноцветные ужи. Над маяком дралась стая чаек. Откуда они успели налететь? Сыпались вниз белые перья и пух. Чапа поднялась и пошла к воде. "Чапа! Чапа!" - не слушается. Бог с ней! Сколько перьев... Вон и еще одна стая.

Откуда все-таки они летят? Против солнца ничего не видно. К морю нас сопровождала Чапа. Когда до берега оставалось метров тридцать, из-за скалы вышел ребенок, которого мы с Лотом видели у старика, и спотыкающейся походкой молча прошагал мимо. Я вбежал на скалу и увидел еще двух человек. Они также заметили меня, остановились, и один из них, старший, махнул мне рукой, после чего они продолжили путь. В пожилом человеке, издалека махнувшем мне рукой, я с ужасом узнал нашего с Лотом отца.

Я стоял и смотрел, как они идут в мою сторону.

Видел, что у Лота обгорело плечо комбинезона, а у отца расшнуровался ботинок. Потом вдруг раздалось низкое гудение, словно где-то набирали энергию огромные конденсаторы, как в кинотеатре, включился звук, и кинолента жизни начала раскручиваться перед моими глазами: я увидел себя рядом с братом в роскошном белом автомобиле, который мчался по не просохшему еще утреннему шоссе.

- ...Держи себя посолиднее. Синюю папку не забыл? - говорил Лот, не отрывая взгляда от дороги и чуть поигрывая рычагом переключения передач.Особенно с речью не тяни, но и не глотай фраз. Цветы сразу же отдай девочкам. Увидишь, там будут красивые девочки...

Из-за поворота набежал и унесся назад большой щит с надписью на немецком языке: "ГАМБУРГ".

Вдруг шоссе ушло вбок, как это бывает при автомобильной катастрофе, мелькнуло что-то наподобие склейки, какие, если приглядеться, можно разглядеть при демонстрации любительского фильма, и очертился фюзеляж занесенного снегом самолета, цепочка голубых следов за горизонт.

- ...Нужно первому заметить, что ты уже стал смешон,- говорил отец Лоту. Они все так же продолжали идти в мою сторону.- Только в старости начинаешь это как следует понимать. А так всю жизнь живешь дурак дураком. А что потом? Но только человек не умирает. В этом все дело. Или, если хочешь, смысл.

Нужно только первому понять, что ты уже стал смешон... .

Они подошли ближе, и я разглядел, что в одной руке Лот держит бутылку "Пепси", закрытую сверкающей на солнце жестяной пробкой, а в другой - белый бумажный стаканчик.

Не разбирая дороги, я влетел на скалу. Опять перед глазами проскочило нечто вроде склейки, и все исчезло.

Тучи неслись над головой. Я стоял на скале и ждал брата...

"ВЕЧЕР. ЛОТА ДО СИХ ПОР НЕТ".

На этой записи дневник обрывается. Память же постоянно подводит меня: то она услужливо предлагает всевозможные странные события, пугающие своей отчетливостью, то напрочь отказывается помогать мне.

Лот, и до этого дня замкнутый, ушел в себя совершенно и целыми днями сидит неподвижно, оставляя вокруг костра свои "следы" - многочисленные банки со спитым чаем, по которым можно заключить, что он интенсивно о чем-то размышляет. А я научился по своему желанию мысленно входить в некий поток. Когда я в него вхожу, то чаще всего слышу один и тот же непрекращающийся спор: о Времени и Назначении.

Спорят два голоса, чем-то похожие на наши с Лотом.

- Прямолинейное и равномерное движение,- говорит один.- И именно в этом я вижу существование выбранного ими пути.

- Не согласен,- возражает ему второй голос.Волею судьбы однажды начав движение, теперь они обречены крутиться, как мотоциклисты в аттракционе под куполом. У них нет ни пути, ни цели.

- Видимо, цели ив самом деле нет. Но путь все же есть,- говорит первый голос.

- Нет у них никакого пути! - опять возражает второй.

И тут в разговор вмешивается третий голос, хрипловатый, постарше, похожий на голос отца:

- Тут кто-то из вас сказал "судьба"? То есть, иначе говоря, то, что им транслируется? "Зачем арапа своего младая любит Дездемона, как месяц любит ночи мглу?.." Или что-нибудь в этом же роде?..

На этом разговор, как правило, прерывается. И тогда первый голос осторожно спрашивает:

- Но встает их же законный вопрос о курице и яйце: Всемогущая ли породила человека, или человек придумал Всемогущую?..

На этом разговор окончательно глохнет, и я выхожу из потока и вижу ушедшего в себя Лота.

Кто они? Чьи голоса я слышу? Призраки? Нелюди?

Люди? Кто? Или, может быть, я болен? А мой брат? Он ведь тоже их слышит! И мне хочется, чтобы, как только я закрою глаза...

"Вставай, сынок!" - скажет мама, и все кончится.

И я прикрываю глаза и смотрю в щелку - на берегу по-прежнему стоит хибара. И тогда я начинаю думать, что мы с братом похожи на двух лабораторных крыс, до которых долетают голоса экспериментаторов. Так кто же они? Кто эти экспериментаторы? Ученые? Военные?

Люди из других миров? Кто? Или же я слышу их голоса, как слышит йог голос своего внутреннего бога? Но я не верю в бога, как не верю в пришельцев! Может быть, через миллиард лет человек, если доживет, сам превратится в бога? Или уже превратился в бога и говорит с нами оттуда?