Человек и его символы - [19]

Поскольку углубленный анализ сновидений обязательно вызывает столкновение мнений собеседников, понятно, что сходство или различие их типов мировосприятия будет существенно сказываться на результатах. Если оба они относятся к одному типу, то их «совместное плавание» может быть долгим и приятным. Если же один из них — интроверт, а другой — экстраверт, то столкновение противоположных точек зрения может возникнуть моментально. Это особенно характерно в случае, когда собеседники знают, к какому типу они относятся, или убеждены, что их тип — единственно правильный. Экстраверт, например, выберет точку зрения большинства, а интроверт будет отвергать ее, считая «модной». Такое недопонимание легко может возникнуть, так как то, что для одного изних представляет ценность, для другого — «пустое место». Так, сам Фрейд полагал, что интроверт — это тип патологически «зацикленный» на самом себе. Однако самоанализ и знание самого себя могут равным образом являться и в высшей степени положительными качествами.

Учитывать подобные отличия между разными типами личности крайне важно при толковании сновидений. Исследователь — не супермен, возвышающийся над индивидами разных типов только потому, что он — ученый, выучивший теорию психологии и соответствующие практические методики. Он может представить себя таковым настолько, насколько полагает свою теорию и методы истинными и позволяющими объять человеческую психику в целом. Но поскольку это невозможно, он не может быть уверенным в своей теории и методиках. Соответственно его будут одолевать тайные сомнения, не является ли его реакция на цельность личности пациента лишь ответом заученной теории и методик (представляющих из себя лишь гипотезу или попытку ее создания), а не ответом его собственной цельной личности.

Своеобразие личности исследователя — единственный адекватный эквивалент своеобразию личности его пациента. Опыт и знания по психологии дают ученому некоторые преимущества, но не позволяют не участвовать в схватке. Столкновение позиций выявляет сильные и слабые стороны обоих участников, а не только пациента. Поэтому так важно, гармонируют ли их личности, или конфликтуют, или взаимодополняют друг друга.

Экстраверты и интроверты суть лишь две разновидности из множества людских типов. Эти довольно часто встречаются, и их легко распознать. Но если начать изучать, например, экстравертов, то скоро обнаружится, что они во многом отличаются друг от друга и что для выделения в качестве критерия принадлежность к экстравертам является слишком общей. Вот почему давным-давно я пытался отыскать какие-то дополнительные критерии, по которым можно было бы как-то рассортировать бесконечное, по всей видимости, число вариаций человеческой индивидуальности.

Меня всегда поражало количество людей, воздерживающихся от напряжения мозгов при каждом удобном случае. Как, впрочем, и количество тех, кто хоть и работает мозгами, но на удивление беспомощно. Неожиданными для меня были и встречи с людьми умными и внимательными — их было довольно много, — жившими (как казалось со стороны) будто не умея пользоваться своими органами чувств. Они не видели находящихся прямо перед ними предметов, не слышали адресованных им слов, не замечали свойств вещей, к которым прикасались, и вкуса еды, которую пробовали. Были такие, что жили, не обращая внимания на свое физическое состояние.

Другие, казалось, жили в удивительнейшем ощущении неизменности, будто мир вокруг и их душа застыли навсегда в неподвижности и ничего нельзя изменить. Они были будто напрочь лишены воображения и полагались целиком и полностью на свои органы чувств. Вих мире не существовали шансы и возможности, они жили только сегодняшним днем, а завтрашнего не существовало. Будущее для них—лишь повторение прошлого.

Я пытаюсь здесь передать читателю набросок моих первых впечатлений от изучения встречавшихся мне людей. Скоро я понял, что есть люди думающие, то есть использующие ум для адаптации к людям и ситуациям, а есть чувствующие. Последние могут быть не глупее первых, просто они решают свои проблемы не умом, а чувствами.

«Чувство» — это слово, требующее пояснений. О «чувстве» можно говорить как о чем-то сентиментальном (от французского sentiment). Это же слово применяется и для высказывания мнения. Сообщение из Белого Дома, например, может начинаться словами: «Президент считает...» (В дословном переводе с английского эта фраза звучит так: «Президент чувствует' (Прим. пер).). Кроме того, это слово может использоваться для передачи интуитивного ощущения: „У меня было чувство, будто...“

Когда я противопоставляю „чувство“ „размышлению“, я имею в виду метод определения свойств предметов: приятный или нет, плохой или хороший и т.д. В этом смысле „чувство“ не является эмоцией (предполагающей спонтанность). Чувство в моем понимании здесь — это (как и размышление) рациональная (то есть упорядочивающая) функция в отличие от интуиции — иррациональной (то есть воспринимающей) функции. Коль скоро интуиция — это „озарение“, она не является результатом преднамеренного действия. Это скорее случайное событие, определяемое различными внешними и внутренними обстоятельствами, но никак не акт суждения. Интуитивное восприятие более сходно с восприятием органами чувств, которое также иррационально, коль скоро зависит прежде всего от объективных раздражителей физического, а не ментального происхождения.