Человек и баран - [2]

Елена Петровна снисходительно посмотрела на свою каракулевую шубу и сказала:

– Я всегда одевалась – то, что называется «прилично». Не модно, не элегантно, а так, как до сих пор одевают потребителей некоторые фабрики готового платья: не безобразно и не красиво – прилично! Но я знала, что не могу одеться по своему вкусу, и раз навсегда сказала себе, что это не должно меня огорчать. Однако мама и муж нередко вздыхали, особенно муж. Он говорил: «Ты, Лена, столько работаешь, а не можешь позволить себе и десятой доли того, что имеют некоторые жены-иждивенки. Это меня угнетает».

Елена Петровна усмехается с довольным видом.

– Что же мне было отвечать ему? Что у этих жен хорошо зарабатывающие мужья? Никогда бы у меня язык не повернулся сказать такое. Мой муж работает честно, с увлечением, но если заработок его невелик, то, право же, это не самое важное. Я знаю семьи, где много денег и совсем нет счастья. Я думаю, это потому, что такие две вещи нельзя ставить в зависимость друг от друга. И, как вы понимаете, я ничего не отвечала моему мужу. И вот наконец завершен многолетний труд: книжка подписана к печати… Я не стану вам говорить про свою радость, про гордость, что вот и «мой труд вливается в труд моей республики». Я скажу о том, что имеет непосредственное отношение к обидной истории: я получила сразу много денег. Вы, может быть, согласитесь со мной, что дарить – это наслаждение! Я ходила по магазинам и мысленно дарила: это маме, это сыну, то мужу, – и все покупала и покупала. А дома на меня напали все трое, кричали, что я транжирка, мотовка, что у меня нужно отобрать все деньги до копейки, потому что, самое главное, – видите ли! – мне нужно позаботиться о себе самой и в первую очередь купить хорошую шубу.

Елена Петровна вспоминает подробности и рассказывает с удовольствием.

– Мы вместе с мужем обошли несколько магазинов и купили вот эту каракулевую шубу.

– Прекрасная шуба, – сказала я. – Сшита отлично и вам к лицу.

Елене Петровне было приятно, и мы, тут же чисто по-женски поделились на этот счет своими соображениями:

– Нередко мужчины говорят: женщины одеваются ради нас, чтобы нравиться нам, мужчинам. Как бы не так! Самое главное, чтобы ваш костюм был одобрен и похвален женщинами. А мужчины… Однажды я спросила у своего мужа: как была одета Зинаида Михайловна? Он сосредоточенно наморщил лоб и сказал: «На ней было что-то голубое…» – «Не может быть! Ведь ей же совсем не идет голубой цвет…» А на поверку вышло, что Зинаида Михайловна в коричневом платье сидела на голубом диване… Стоит ли после этого одеваться для людей, которые не отличают цвета обивки дивана от цвета женского платья!..

Мы с Еленой Петровной были довольны, что сошлись во мнениях по этому вопросу, и она продолжала:

– Мой муж поглядел на меня в обновке и сказал: «Леночка, ты всегда была милой и простой женщиной, а теперь с тобой и под руку-то идти боязно: прямо какая-то барыня!» Я чуть было не рассердилась: барыня, которая всю жизнь работала не покладая рук! Но уж очень у него было довольное лицо.

…Когда мы пришли домой, мама, строго поджав губы, долго щупала полы, гладила мелкие завитки, мяла в руках подкладку и наконец объявила: «Хорошая вещь. Дорого, да мило. По крайней мере долго будет носиться». Лучше всех, по-моему, сказал мой сын. Или вообще матерям так кажется, что их дети всегда говорят лучше всех. Он в таком возрасте, когда переоценивают все ценности и с презрением относятся к тому, что нравится старшим. Он сказал:

«В сущности, это просто баран детского возраста. Если бы их разводилось очень много, как кошек, их шкурки были бы значительно дешевле. И, по-моему, приятно совсем не то, что мама приобрела этого барана, которого титулуют каракулем, а что наша мама – умница и вообще молодец…»

У Елены Петровны на симпатичном ее лице появляется выражение некоторой гордости, свойственное почти каждой матери, рассказывающей о своем сыне, но продолжает она с ласковой насмешливостью:

– Человеку в шестнадцать лет так хочется удивлять мир своими здравыми суждениями и необычайной глубиной мышления! А если миру в данный момент не до него, он пока согласен удивлять папу, маму и бабушку. Только не товарищей-девятиклассников, потому что они сами такие же мыслители и первооткрыватели истин… Во всяком случае, мы пришли к выводу, что баран – он баран и есть, и шуба, сколько бы она ни стоила, не стоит того, чтобы ею гордиться и выставлять ее напоказ. Ее просто-напросто нужно носить – и все.

И вот тут-то и начинаются нелепости, – предупреждает Елена Петровна. – Слушайте. Февральским вьюжным утром я выхожу на улицу и встречаю нашу соседку, очень модную даму, жену гомеопата Куманькова. Может быть, я должна была бы найти другие слова для определения этой женщины? Но дело в том, что у нее нет другой должности на земле; это модная дама, жена преуспевающего гомеопата. Единственная ее обязанность – по возможности мягко предупреждать пациентов, что ее муж берет не менее пятидесяти рублей, а за визит – сто. Обычно Куманькова при встречах со мной смотрела на меня холодно и даже с презрением. На этот раз на ее надменном лице появилась улыбка, приторная, как глюкоза, и она сказала громко, так, что слышали прохожие: «Драсте, дорогая!»