Человек-Хэллоуин - [84]

9.00

Девять минут — и все будет кончено.

Девять минут — и тишина.

Прошла целая вечность, пока таймер отсчитал пять минут. Стоуни казалось, что он не может больше сдерживать то, что таил в себе столько лет, пронес через такую боль и расстояние.

— Должно же прийти спасение! — прокричал он в темноту. — Не может не прийти после всей этой боли! Не может быть, что все это просто так! Должна же быть какая-то цель! — Он рубанул кулаком, увлекая вниз и руку сына, и мальчик вскрикнул, словно от боли. — Должно быть спасение! Я не верю, что можно зайти так далеко и не обрести его! Не могу даже представить! Я знаю, что здесь было! Я знаю, что я выпустил на свободу!

И тут рядом с ними, заполняя собой часовню со всеми ее тенями, зазвучал женский голос.

— Я знала, что ты вернешься.

Стоуни обернулся и впервые за двенадцать лет увидел ее лицо — лицо, которое было заслонено другим лицом, словно растущая внутри куколки бабочка под шелковистым покровом кокона.

Призрачная тень обрывка воспоминания, а потом ничего.

Лурдес.

За долю секунды Стоуни Кроуфорд вспомнил ту ночь, погребенную в памяти много лет назад и мгновенно возрожденную ее взглядом.

ВХОДИТ ЧЕЛОВЕК-ХЭЛЛОУИН РАЗМАХИВАЯ СЕРПОМ

Глава 28 КАНУН ДНЯ ВСЕХ СВЯТЫХ

1

Ночь перед Хэллоуином, ему пятнадцать лет, и он наблюдает, как почти прозрачная жидкость толчками проходит по синим и красным венам во внешнем покрове, в тонкой оболочке, которая заключает в себе тело Лурдес. Он рыдает от невозможности прикоснуться к ней, от боязни, что эта штука, эта жидкая среда, омывающая ее, пульсирующая и вспыхивающая красным, розовым и синим, причиняет ей боль. Когда его рыдания стихают, другая девушка, Диана Краун, легко касается его плеча.

— Она сейчас прекраснее, чем любое человеческое существо с начала времен. Твой сын не дает ей умереть, — сказала Диана.

Стоуни чувствовал теплое дыхание на своей щеке, он чуть отодвинулся, чтобы оказаться подальше от нее.

— Что ты сделала? — выдохнул Стоуни.

Ему показалось, что собственные слова сейчас задушат его. Он не мог отвести глаз от Лурдес. Ему на миг вспомнилась Белоснежка из сказки, которую он читал в детстве, как она спала в стеклянном гробу. Вот на что это похоже, будто бы она спит под стеклом или под слоем воды…

Диана тихонько засмеялась, но ее голос странным образом успокаивал.

— Ничего. Все это делает твой ребенок внутри ее. Если ты попытаешься нарушить оболочку, и она, и ребенок погибнут в тот же миг. Этот кокон поддерживает ее жизнь. Ведь этого ты хочешь, правда? То, что заключено в тебе и во мне тоже, ты сумел передать, чтобы обеспечить нам будущее среди этих тварей…

— Этих тварей? В тебе… и во мне?

Он посмотрел ей в лицо. Он не был потрясен, он не плакал. Он ощущал, как внутри него все холодеет, словно он превращается в камень.

Диана Краун была прекрасна. Разумеется, он видел ее в городе летом, не часто, но время от времени встречал, проезжая на велосипеде мимо ее дома, или в магазинах, когда она выбиралась в город за покупками. Конечно, она была красива, только ему она всегда казалась холодной и непривлекательной, но сейчас он увидел в ней кое-что еще. Словно тлеющие угли мерцали у нее под бледной кожей. На ней было тонкое белое платье с глубоким вырезом, он видел вздымающиеся полукружия ее грудей, гладкую молочно-белую кожу…

Ее светло-голубые глаза горели каким-то внутренним светом.

— Кто ты, черт возьми, такая? — спросил он или подумал, что спросил, потому что не услышал собственного голоса.

Она улыбнулась и стала еще ближе и теплее, чем ему хотелось бы. «Это сон. Я сплю, и все это мне снится».

— Я твоя Сестра, — ответила она, протягивая руку, чтобы коснуться его.

Когда она дотронулась до него, он ощутил удар током. Попытался отстраниться, но, кажется, электрическая цепь накрепко соединила их.

Потом все кончилось.

И он все узнал.

2

Ее голос звучал теперь в его голове, и пока она говорила, перед его мысленным взглядом мелькали картинки того, о чем она рассказывала…

— Мы наполовину брат и сестра, Стоуни. Я родилась за пять лет до тебя, моя мать и есть моя биологическая мать. А мой отец… вот это будет непросто понять… только во мне что-то неправильно, то, что правильно в тебе. Я вышла не такой хорошей, как им хотелось, Краунам, но они любили меня, воспитывали меня, ведь я была их крови. Я была здесь, когда ты был зачат, Стоуни, и когда ты родился. Это было самое прекрасное действо, когда-либо совершаемое человеческим существом, это был звездный час всех, кто живет лишь в плоти, этих животных, окружающих нас. Твой отец…

— Аужонни Миракл?

— Да, он был прекрасный, умный…

— Джонни был умный?

— Момент, когда человек, входит в контакт с божеством, может уничтожить любого, но он не уничтожил Джонни. Джонни происходит из рода неистовых, он той же крови, что и один древний бог, гораздо более древний, чем тот, кому поклоняются люди, сами Крауны толке из этого рода. Изначально они были Крауниншильдами, Стоуни, уважаемое семейство, а еще раньше их фамилия была Сакре-Круа, а до того они звались…

— Ты смеешься. Ты ненормальная…

Стоуни едва не задохнулся, мысленно увидев толстый гвоздь, который забивали куском плоского камня, прикрепляя человеческое запястье к кресту посреди большого, бесконечного, сада.