Человек дороги - [25]

Эффект превзошёл самые нескромные ожидания. Оба хилла посмотрели на меня так, словно у меня выросла вторая голова, немедленно начавшая пророчествовать.

— Кто ты?

— В Пестроте я известен как Рин Бродяга. Обращаясь ко мне, Владислава иногда называет меня ваишет… а я не возражаю. Мне по-прежнему называть тебя (уничижительный термин), или ты всё-таки соизволишь представиться?

По недомыслию я наверняка нарушил не одно и не два правила этикета хилла. По меркам людей я уж точно вёл себя по-хамски и не собирался этого скрывать.

"Ну и что? Он первый начал!"

Как вздохнула бы моя матушка, детство в жопе заиграло.

— Это… — хилла пронзил Ладу взглядом, — Он не солгал?

— Нет.

Вот так-то. Стоило разбить всего-то пару сервизов, как хилла — оба — начали изъясняться на своём родном языке просто и вполне понятно.

— Я… требую… отказа от… такого ваилор!

— Нет.

— Ты слышишь меня. Я требую!

Хилла гордо выпрямился, узоры на его одеянии застыли в одном положении, наверняка полном смыслов, надёжно скрытых от непосвящённых.

Чак!

Воздух между двумя хилла вспорола громадная искра, которую вполне можно было назвать маленькой молнией. Почти боевое заклятье — но всё же не боевое, скорее, демонстрационное. Как взмах клинка, разрубающий воздух меж двух спорщиков. Грозное предостережение.

"Да, на этот раз искра-молния никого не задела. Но в следующий раз…"

И хилла, и я поневоле повернулись к тому, кто сотворил заклятье. К выделившемуся из фона, ставшему из статиста — фигурой. Не знаю, что увидели хилла, а вот передо мной предстал высокий и крепкий (ощутимо повыше и покрепче меня) голубоглазый маг. Глаза далеко не всегда становятся главным во внешности незнакомца при первой встрече, не всегда притягивают ищущее зацепок внимание — но этот, повелевающий молниями, не прятал взгляда. Зрачки его в полутьме зала были почему-то сужены, и радужки, в которых тонули их чёрные точки, почти светились.

В Силе незнакомец мне слегка уступал, но драться с ним я бы не стал ни под каким видом. Ибо, с привычной небрежностью закинутый голубоглазым на левое плечо, в его руке покорно лежал примечательный артефакт, имеющий форму двуручного меча. А в том мече-накопителе содержался запас свёрнутой Силы, превосходящей мою собственную раз этак… ну, во много раз. Опять-таки трудно сказать точно при беглой оценке: я всё же не специалист-артефактор.

Короче, перед нами стоял боевой маг, нимало не скрывающий, что он — именно боевой маг.

— Если я правильно понимаю суть спора, — обратился ко мне голубоглазый, убедившись, что его очень внимательно слушают, — эта девушка является вашей спутницей?

— Верно, — отвечаю.

— Вы ни к чему её не принуждали, это был её собственный выбор?

— И это верно.

— А вот этот почтенный представитель своего вида, — кивок в сторону заказчика, — является родственником девушки? И не хочет, чтобы она находилась рядом с вами?

— Да. Не хочет. Причём довольно активно, как вы сами видели.

— Ну, раз так, пусть уматывает отсюда. Да побыстрее. Потому что я довольно активно не люблю таких, которые плюют на чужой выбор. Слышал, родственник? Мотай! Живо!

На кончике указательного пальца голубоглазого, вытянутого в сторону Гонца, заплясала стремительно удлиняющаяся искра.

— Объединённые (непонятный термин, касающийся права рекомендовать и решать) будут разочарованы. — Сказал, развернувшись к Ладе, Гонец, — Очень сильно.

— Меня, — парировала она, — это интересует очень слабо.

Заказчик развернулся и удалился, успешно делая вид, что не замечает ни голубоглазого, ни меня. Узоры его одеяния корчились, складываясь в фигуры, не имеющие для меня смысла.

Ламуо, конечно, работает и с визуально представленными языками: текстами, символами, иероглифами, пиктограммами, формулами и прочим подобным, — но для меня, недоучки, этот аспект искусства слишком часто буксует.

А жаль. Будь иначе, многодневные сидения над пыльными гримуарами из старых библиотек приносили бы мне куда больше пользы.

— Обычно я предпочитаю урегулировать свои конфликты самостоятельно, — обратился я к голубоглазому. — Но всё же я благодарен вам за своевременное вмешательство.

— Пустяки. Нисколько не кривил душой, когда говорил, что не люблю таких, как этот тип.

— Могу я узнать ваше имя?

— Оставь эти церемонии, парень. Зови меня Айс.

— Хм. На одном из языков, который я ещё не полностью забыл, "айс" означает "лёд".

Голубоглазый усмехнулся, но как-то невесело.

— А на другом языке, который я всё никак не могу забыть, — сказал он, — это означает "быстрый". Ещё меня нередко зовут Айс Молния. И говорят, что я слишком часто спешу даже там, где следовало бы помедлить.

— Брось, Айс. Я ведь сказал, что скорее благодарен, чем недоволен твоей… поспешностью. Присаживайся и угощайся.

— Хороший наёмник от дармовщинки не откажется.

"Именно на это я и рассчитываю, дружок…"

Айс выглядел парнем бывалым, а знакомство с бывалым наёмником в моём положении никак не назвать роскошью. Помимо истории с хилла (у которой ещё явно будет продолжение, да только какое?), на мне висели непонятки, связанные с те-арром Сейвелом и… кого там он поминал? Колмейо? Да, именно так. Местные политические расклады и общеизвестные интриги, в которые я по нечаянности мог влипнуть (скорее, уже влип — вспомни фибулу!), Айс мог раскрыть передо мной с достаточно высокой полнотой.