Человек, для которого не было тайн - [22]

Было душно, и термометр показывал выше двадцати пяти градусов. Не задерживаясь в гостинице, Рихард поехал в штаб. Он находился в просторной двухэтажной вилле с мансардой, выходившей окнами в тщательно ухоженный сад с прекрасными цветниками, китайскими мостиками, искусственным прудом и гротами из дикого серого камня. Рихард поднялся в приемную и, не дожидаясь, когда о нем доложит китаец-служитель, прошел на веранду, откуда доносился гул мужских голосов. Офицеры сидели в одних сорочках, развесив кители на спинках плетеных кресел. Под потолком вращались электрические опахала-вентиляторы, но они не спасали от духоты.

— Господа, вам привет из Берлина! — воскликнул Зорге, останавливаясь в дверях с поднятой рукой. — Может быть, мне тоже дадут чего-нибудь выпить!

Через полчаса Рихард, сбросив пиджак и засучив рукава, сидел в центре, в окружении сдвинутых со всей веранды кресел. Он уже перезнакомился со всеми советниками и как бы между делом сказал, что в мировую войну сам торчал под Верденом, кормил там вшей и ползал на брюхе. Конечно, среди двух десятков германских офицеров нашлись сражавшиеся на Западе.

Посыпались восклицания: «А помнишь?..» «А знаешь!» К Зорге протиснулся капитан с эмблемой технических войск на петлицах:

— Так слушай, мы же с тобой были рядом! Помнишь, стояла разбитая мельница. Вот там была наша техническая рота…

— Ну как же! Это как раз напротив той дерьмовой высоты Мортом. Сколько раз я бывал на этой мельница-Капитан Меленхоф полез целоваться. Пили за военное братство, за высоту, которую не удалось взять. Советники приняли Зорге в свою компанию.

Оказывается, этот парень тоже хлебнул войны! И у него есть Железный крест, полученный от Гинденбурга.

Разошлись поздно. Рихард провел в Нанкине несколько дней. Много говорили о войне, о китайской армии, ее вооружении, выучке. Полковник Крибель познакомил Рихарда с военным министром Хо Ин-шином, правой рукой Чан Кайши. Однополчанин Меленхоф предложил Зорге поехать с ним в Кантон. Оттуда они проплывут вверх по Жемчужной реке. Там такая красота, Рихард увидит такое, что ему и не снилось! Летчики Бледхорн и Леман пообещали познакомить его с Чарльзом Линдбергом, тем самым американцем, который первым перелетел Атлантический океан. Теперь он полковник и работает тоже в Китае.

Знакомство с советниками дало Зорге очень много. В нанкинский немецкий штаб он приезжал теперь, как домой. Вскоре его представили и Чан Кайши, и министру иностранных дел доктору Вану.

В Шанхае Рихард вскоре покинул гостиницу и переселился во, французский сектор на рю де Лафайет — консул помог ему найти удобную недорогую квартиру. Здесь Зорге прожил все три года, пока не закончил работу в Китае и не уехал в Москву.

Почти одновременно с Зорге в Китай приехал и Христианзен — Макс Клаузен, как значилось в его паспорте. Из Гамбурга по Транссибирской железной дороге он прибыл в Харбин, оттуда переехал в Дайрен и дальше пароходом проплыл до Шанхая.

О приезде радиста-коротковолновика Зорге узнал на другой же день, но еще несколько недель он выжидал, не встречался со своим помощником, чтобы проверить, не привез ли Клаузен за собой «хвост». Моряк из Гамбурга, солдат мировой войны, кузнец, техник Клаузен сменил, вероятно, десяток профессий до того, как стал радистом на германских торговых кораблях. Потом участвовал в забастовках, организовывал профсоюз моряков, работал в обществе «Руки прочь от Советской России!» в начале двадцатых годов, когда лорд Керзон в своем ультиматуме грозил войной молодой Советской республике.

Но Советскую Россию надо было защищать и позже, и радист уехал в Китай, где его ждала тяжелая, опасная подпольная работа.

В те годы в Шанхае каждый иностранец открывал какое-нибудь дело, открыл и Макс Клаузен ремонтную мастерскую с маленьким гаражом. Поселился он в районе Гонкю на восточной шанхайской окраине в квартирке, которую нашел ему приятель Вилли. В свободные вечера они посиживали вдвоем в ресторанчике «Кесей», пили пиво и рассказывали друг другу истории из своей жизни. Тот же Вилли познакомил Клаузена с доктором Зорге, который тоже будто случайно забрел в «Кесей» и встретился с земляками.

Клаузен поднялся из-за стола и протянул Зорге шершавую, крепкую руку. Перед Зорге стоял плотно сбитый, широкоплечий человек с грубоватым лицом, начавший немного полнеть в свои тридцать лет. На улице, когда приятели провожали доктора, Рихард сказал Максу Клаузену:

— Указания будешь получать через Вилли. Со мной не встречайся… Сейчас готовь передатчик, связывайся с «Висбаденом». Позывные есть?

— Есть…

— Значит, все. Мы еще поработаем! — Зорге крепко хлопнул Клаузена рукой по плечу, как это принято у гамбургских портовиков.

Макс понял и рассмеялся:

— Ты что, тоже соленый? Бывал на море?

— Всяко бывало…

Клаузен развил бурную деятельность: ездил в Кантон, был в Мукдене, оборудовал радиоточки, конструировал передатчики, но вскоре ему пришлось прекратить работу. Зорге через Вилли приказал Клаузену выехать в Харбин: на КВЖД начался вооруженный конфликт между белокитайцами и войсками советской Дальневосточной армии, поэтому необходимо, чтобы радист Рихарда Зорге был ближе к фронту. И свою информацию Зорге тоже должен был перестроить — все подчинялось событиям на Китайско-Восточной железной дороге. Стало известно, что японские агенты играли не последнюю роль в разжигании конфликта. Клаузен передавал свои сообщения через фронт прямо из гостиницы, которая стояла недалеко от вокзала. В окно он мог видеть поезда и войсковые колонны, двигавшиеся в сторону советской границы. Зорге в то время тоже появлялся в Харбине…