Человек для архива - [2]

…Я присел на чемодан и закурил сигарету. Ну конечно же, здесь какой-то исследовательский центр, или институт, или еще бог знает что. И, наверное, здесь имеют дело с необыкновенными больными, такими, о которых вообще никто не должен знать. Кто знает, что творится теперь в душах людей. То и дело встречаются расстройства, для которых в медицине, даже в самых ее утонченных разделах, нет наименований. Может быть, такое было и раньше, скажем, лет сто назад, но я в это не верю. Все дело в нашей цивилизации и в том, как она развивается, попирая все человечество. Люди ее создают себе на погибель, в этом я был совершенно убежден, а она им мстит за свое рождение, за свой уродливый рост, за свою наркотическую притягательность. Люди к ней стремятся, она же их убивает, одних — сразу, других — медленно. Одних она лишает конечностей, других — зрения, третьих — слуха, а большинство — разума. Я был уверен в том, что при тщательном обследовании всех жителей наших современных городов мы бы не нашли ни одного нормального человека. Если и существуют нормальные люди, то только в деревнях, на фермах, на первозданной земле, да еще в тех странах, куда ни радио, ни телевидение, ни джаз, ни наркотики, ни виски не проникли в таких ужасающе доступных масштабах, как в наши города.

Почти сто лет назад австрийский психиатр Крафт-Эбинг писал, что сумасшествие начинается с того момента, когда человек начинает непроизвольно читать вывески над магазинами. Теперь это устарело! Сумасшествие начинается, когда человек, сидя на высоком стуле у стойки бара, в одиночестве тянет через соломинку алкогольную гадость или когда, развалившись на диване, нервно подергивается, упиваясь рваными визгливыми ритмами.

Любой психиатр, глядя на первого, окаменелого, и второго, дергающегося, установит первичное умопомешательство. И, казалось бы, чего проще: выбить рюмку из рук или ударить молотком по магнитофону!

Так нет! Человек завопит: «Вы подняли руку на мою свободу!»

И обществу нет дела до того, что последует за рюмкой коктейля и за изматывающей нервы музыкой…

…Меня встретила и повела к зданию немолодая женщина в больших роговых очках. По пути она сказала, что телеграмму о моем прибытии получили и что для меня приготовлена комната на первом этаже.

Я немного смутился и замедлил шаги, когда, пройдя небольшой погруженный в полумрак холл, она начала спускаться по лестнице вниз. Видя мою нерешительность, моя спутница объяснила:

— У нас этажи принято считать с самого низа… Понимаете? Над поверхностью земли только часть здания.

Это напомнило мне один фронтовой город, где авиация разрушила почти все дома и где мы обнаружили невзрачный каменный сарай — надстройку над четырнадцатью подземными этажами. То был подземный склад боеприпасов.

В полумраке мы остановились на какой-то площадке, затем открылась дверь лифта, и несколько секунд мы быстро опускались вниз.

Этаж очень походил на современные подземные переходы со стенами, выложенными блестящим кафелем, и с мягким люминесцентным освещением. В стенах чернели двери — одни стеклянные, другие — из непрозрачного желтого пластика, третьи — металлические.

— А вот и ваша квартира, — сказала женщина, широко открывая одну из желтых дверей. — Седьмой номер. Устраивайтесь и отдыхайте.

Она была не слишком разговорчива и сдержанна, эта моя провожатая.

Я так и не заметил, куда она скрылась.

2

Мы сидели втроем за одним столом и пили кофе. Я, еще один мужчина напротив и девушка по правую руку от меня.

Пережитое за несколько часов произвело на меня впечатление, и, спускаясь в это сияющее кафелем подземелье, я изрядно перетрусил.

А в общем-то ничего в этом особенного нет, успокаивал я себя. Сейчас люди все чаще и чаще забираются под землю, и не только для того, чтобы спрятать здесь какие-то секреты, но и по другим причинам. А почему бы людям совсем не перебраться под землю, как уэллсовским морлокам?

Может быть, подумал я, подземная жизнь избавит нас от множества неприятностей и бед. Например, от войн. Я себе не представлял войну между подземными государствами. Какая для этого нужна военная и промышленная организация? А какие средства ведения войны? И никакие бомбы, даже самые совершенные, здесь не помогут. Не нужны здесь ни авиация, ни ракеты, ни морской флот, ни пушки! Все это потеряет всякий смысл, если все человечество закопается под землей.

При мысли о подземных подкопах одного государства под другое мне стало смешно.

Я весело взглянул на девушку и спросил:

— Как вы думаете, можно ли воевать, если все человечество переберется под землю? Представляете, подземные города, селения, фермы и так далее?

Она вздрогнула и быстрым движением головы отбросила назад прядь каштановых волос. Она была очень мила, но при свете люминесцентных ламп было трудно определить, сколько ей лет.

— Н-не-знаю…

Она произнесла это тихим, мелодичным, немного грустным голосом.

— Я не представляю войну под землей, — продолжал я. — Для этого нужны совсем другие принципы, совсем иное оружие. А пока все это будет создано, люди забудут, что такое война вообще! Или так. Чтобы покончить с войнами, нужно переселить всех под землю, скажем, лет на сто — сто пятьдесят. А после вернуть обратно. Двух поколений вполне достаточно, чтобы обо всем забыть.