Человек будущего - [63]

Спасло Европу промышленное развитие, капитализм: добыча угля позволила опять мыться в свое удовольствие, готовить горячую пищу.

В России еще 200 лет назад не 60%, а только 10% территории Московской области было покрыто лесами[60]. В XVIII—XIX веках почти совсем исчез соболь, медведь, лось, олень. В XX веке, уже при советской власти, потребовались огромные усилия, чтобы поднять поголовье этих вполне обычных, вовсе не редких видов.

Продолжайся чисто крестьянская цивилизация в России — дикая природа вообще исчезла бы. Потому что все земли, какие возможно распахать, распахали бы. А леса вырубали бы на дрова и использовали под выпас. Ну, и охотились бы, пока хоть что-то живое шевелилось бы по этим лесам.

Это промышленные и современные города стянули к себе население, а у людей выработали совершенно другое отношение к животным и растениям.

Как крестьяне заботятся о животных

У Дж. Даррелла есть пронзительное описание: греческая крестьянка живьем закапывает нескольких новорожденных щенят. Мальчик с плачем набрасывается на нее с кулаками — женщина удивлена, расстроена: если бы она знала, что щенки нужны маленькому Джерри, она бы их охотно отдала... В семье же Дареллов приходят к выводу: похоже, крестьяне вовсе не считают своих животных живыми[61].

Очень верная мысль. Для крестьянина животное — это такая штука для эффективного ведения хозяйства. Похоже, многие крестьяне и не особенно задумываются о чувствах и переживаниях животного, о его состояниях.

Да они и не могут себе этого позволить, им нужно эффективно использовать свою скотину.

Многие ученые замечали — скотоводы стараются не привязываться к своим животным. Так же поступают и крестьяне, и они правы. Шведская писательница Астрид Линдгрен описывает, что получилось, когда крестьянский мальчик Эмиль из Лённеберги привязался к поросенку, стал его дрессировать. Поросенок тоже полюбил мальчика и везде бегал за ним. А потом, естественно, поросенка зарезали, невзирая на слезы Эмиля[62].

Мне могут привести примеры того, как любят сельские жители своих коз и коров, как вплетают им ленточки в хвосты и так далее... Но боюсь — это уже психология вовсе не крестьян, а горожан. В наше время (и начиная века с XVII) в селе живут люди с городской психологией. Для них животные — не даровое мясо, которое бродит по лугам и лесам (как для охотников). И не источник еды, молока, шерсти, как для крестьян. Это уже «братья наши меньшие».

Если этих «братьев» немного и их собираются все же не резать, а доить, почему бы к ним и не привязываться? Если на «братьях» собираются ездить, пахать или возить грузы — то тем более.

К собаке человек привязывается довольно легко — он не ест и не доит собаку, он с ней вместе работает или воюет. Так же легко воин привязывался к боевому коню. Если животное не используют, а делают своим сотрудником — почему бы и нет?

Английский ветеринар Дж. Хэрриот в своих книгах приводит много примеров того, как любовно относятся к своим животным мелкие фермеры — те, у кого животных мало и кто может себе позволить роскошь привязываться к ним. Когда переставших доиться коров не продают мяснику, а оставляют доживать на привычном месте, старых лошадей отправляют на своего рода почетную пенсию и так далее. Но, во-первых, так поступают далеко не все фермеры. Во-вторых, речь идет именно о мелких фермерах. В-третьих, все эти животные — именно что соработники фермера, сотрудники. Дойные коровы, а не мясные. Лошади, а не свиньи. И в-четвертых, Англия ведь — самая городская страна мира. Психология горожан в ней господствует не первое столетие.

В мире, где сельским хозяйством заняты 3% населения, абсолютное большинство людей начинают относиться ко всем вообще животным сентиментально. К диким — так даже восторженно. А сельскохозяйственный скот становится такой же экзотикой, как слоны и киты, — так же мало известен.

Для нас что собаки и кошки, что коровы и куры, что лоси и медведи. Мы не кормимся от них, не охотимся на них, не боимся их.

Для мира горожан характерна доброта ко все большему числу людей и ко все большему числу животных. В XIX веке в Англии появились первые вегетарианцы. Сегодня их в Англии больше 10% населения. Есть они и в России, причем в большинстве — среди жителей больших городов. А уж приласкать животное, сказать ему что-то ласковым голосом — это у нас большинство людей, и охотно.

Такое отношение к животным оборачивается страшной жестокостью при стыке культур: когда городские снимают дачу и начинают разговаривать с цепной собакой, подкармливать ее, ласкать. Вот, кстати, пример совершенно жуткой крестьянской жестокости по отношению к животному: всю жизнь держать собаку на цепи, как своего рода «лающее орудие». В эту привычную, никого не возмущающую жестокость вторгаются городские детишки, которые ласкают пса, приучают его к разговорам, к более вкусной еде, к своим улыбкам. А потом они уезжают домой, в город, оставляя цепного пса и дальше деградировать, постепенно сходить с ума на нескольких квадратных метрах, в пространстве своей будки и вытоптанной площадки перед будкой.

Или когда горожане берут в дом поросенка или петуха, начинают подкармливать его, дрессировать, общаться с ним. И животное вступает с людьми в какие-то личностные отношения, привыкает к ним и начинает их любить. А потом они его бросают, конечно, в его судьбе будущего бульона.