Человек-берсеркер - [5]

– Что-нибудь не так? – пробормотала она.

– Дело в том, что очень мало времени для того, чтобы заполнить открывшуюся вакансию. Вы понимаете, что наши самые щедрые спонсоры и дарители наследства выдвигают условия, которые нам могут и не понравиться, но мы должны будем их выполнить. Эта вакансия, как я говорю, должна быть быстро занята. Микелю необходимо будет отправиться на Землю.

– Но нет корабля... туда?

– К счастью, конвой, с которым я прилетел, отправится через день-два. Решение предложить Микелю стипендию было принято только шесть месяцев назад, на Земле, и я был сразу же отправлен. Конвой был наготове. Не было времени послать вам предварительное сообщение или испросить вашего согласия.

– О, мы это понимаем. И естественно, что каждый, связанный с Искусством..., должен... Конечно, мы принимаем без испытаний. Но так мало времени, всего два дня?

– Ничего не поделаешь. – Где-то внизу раздался шум, возможно, это разгружались бревна из тяжелого тягача. – Я понимаю, что это очень короткий срок для вас. Но в то же время, это очень редкая возможность. Все мы в Академии были глубоко потрясены работой Микеля, вести об этом дошли до нас.

– Агент сказал, что его экипаж собирается на Землю. Но я никогда... О! Только два дня. Сикстус, что будем делать?

Сикстус улыбнулся и покачал головой. Снизу раздался еще более громкий шум.

– Что это там за звуки? – спросил Ломбок.

– Да подмастерья разгружают прибывший транспорт с бревнами, – последовал ответ Сикстуса.

В наступившей напряженной тишине Ломбок сказал:

– Я заметил несколько резных изделий Микеля, выставленных на продажу в магазине подарков еще в космодроме. Я надеялся увидеть его. А разве он...?

– О, конечно! Он будет с нетерпением ждать встречи с вами. Я думаю, он сейчас работает, – Кармен закатила глаза.

Они поднялись с Ломбоком по ступенькам, а затем прошли в холл. Сикстус, который нес сумку Ломбока, опустил ее, проходя мимо открытой двери в сумрачную, пахнущую сосной спальню. Интерьер дома был столь же роскошным и сельским по виду, как и его фасад.

В конце холла было несколько дверей, одна из них была чуть приоткрыта. Кармен легко толкнула дверь, заглянула вовнутрь, опередив обоих мужчин.

– Микель? У нас неожиданный гость, и он хотел бы тебя повидать.

Комната была большой, в ней соединялись спальня и мастерская, и она была освещена как ювелирная витрина. В дальнем конце была видна неприбранная постель с большими подушками. Кармен подошла к окну и задернула портьеру.

– Уже ночь, – сказала она как-то задумчиво.

Возле двери у стены стояла длинная скамья, заваленная инструментами для резьбы по дереву и неоконченными работами. Возле скамьи на стуле сидел мальчик. На вид ему было лет десять. Бросались в глаза его длинные волосы пепельного цвета. Мальчик взглянул на Ломбока вопросительным взглядом.

– Здравствуй, Микель!

– Здравствуйте.

Голос мальчика был слабым, незапоминающимся. Спутанные, взлохмаченные волосы Микеля казались темнее, чем на фотографии, которую видел Ломбок. На ней мальчик выглядел просто блондином. Узкое худое лицо с большими бесцветными глазами подчеркивали хрупкость и беззащитность. Сейчас же Микель твердо пожал руку Ломбока, смело глядя в глаза.

Ломбок обратил внимание, что ноги мальчика были босыми. Нечто вроде пижамы, густо усыпанное древесными опилками и стружками так, что было трудно даже понять, какого оно цвета, прикрывало его детскую фигурку.

– О, Микель! сказала Кармен. – Почему же ты до сих пор не переоделся? Мистер Ломбок еще подумает, что ты болеешь, слишком слаб для... Скажи, захочешь ли ты отправиться в далекое путешествие? А, дорогой?

Микель тут же соскользнул со стула.

– Но куда?

– На Землю, – сказал ему Ломбок. – Вы уже взрослый, и я уполномочен предложить вам стипендию в Академии.

У Микеля от удивления поднялись брови, а затем умное детское лицо озарила озорная мальчишеская улыбка.

Через десять минут взрослые перешли на террасу, где мягкое тепло скрытого источника предохраняло от наступающего холода ночи. Приятные напитки были доставлены бесшумным роботом, который двигался – “шел” на неслышных колесиках.

– Вы должны им гордиться, – заметил Ломбок, сделав глоток и при этом внимательно разглядывая остальных присутствующих.

– Могли бы, конечно, и больше гордиться, если бы мы являлись его биородителями, – сказал свое слово Сикстус. – Мы оба граверы и проделали огромную работу по воспитанию мальчика, после того, как он попал к нам из центра усыновления.

Ломбок как-то осторожно сделал еще один глоток, словно чего-то опасаясь.

– Я не знал, что он был усыновлен, – солгал Ломбок, показывая при этом свой интерес.

– О, да. И Микель об этом знает, конечно...

– Мне пришло в голову..., впрочем, могу я задать личный вопрос?

– Пожалуйста!

– Все очень интересно. И я подумал о том, делали ли вы когда-нибудь попытку узнать, кто же были, или еще есть, его биородители?

Хозяева покачали головами, несколько ошарашенные вопросом. Сикстус не преминул пояснить:

– Сам премьер Элиайна не мог получить информацию из этого места. Медицинские справки о здоровье биородителей доступны. Но это все, что можно узнать. Ничего другого, так как биородители не хотят огласки. Мы не знаем, кто они.