Человеческое - [42]

Я понял, что его состояние может дать мне еще пару секунд привилегии. В этот раз я не мог позволить ему атаковать первым, поэтому резко привстал на корточках, одновременно высовывая голову и пистолет, и сразу заметив цель, принялся беспощадно давить на курок. Печень. Легкое. Легкое. Плечо. Трахея. Одна мимо. Прежде чем упасть бомж успел взметнуть пистолет и выпустить несколько пуль в мою сторону. Две из них попали в кресло, пробив его насквозь, одна зацепила мою ногу, пройдя в паре сантиметров от кости в районе левого бедра (это я узнал позже). Бомж рухнул на пол рядом с телом Евы, и продолжал жать на курок, пока не кончились патроны. Каждый выстрел был настолько громким, что, казалось, мне по голове бьют кувалдой. Я слышал беспощадное эхо, носившееся по подъезду. Все начало разрушаться. Боль сковывала мои движения и туманила разум. Я поднялся, ухватившись здоровой рукой о кресло и, оперевшись на здоровую ногу. «Черт!». Я, хромая, с короткими передышками дошел до прихожей и закрыл железную дверь, конечно, дела были хуже не куда, но лишние свидетели не к чему, тем более прямо из подъезда были видны трупы, лежащие в коридоре. «Так, если кто-нибудь успел вызвать полицию, то у меня есть минуты три, не больше». Я решительно развернулся и посмотрел на приоткрытую дверь в детскую комнату. Боль снова дала о себе знать, активно пульсируя в ноге и плече. Я прижал пистолет ребром к плечу и похромал вдоль коридора. Когда я зашел в знакомую красочную комнату, детей в ней не было. «Тупорылые дети, вы лишь тратите мое время!». Я с трудом нагнулся и заглянул под кровати, детей там не было. Я заметил, как на пол из моего плеча капала кровь. «Плевать, так, где еще?». Я подошел к широкому шкафу-купе и отодвинул жалюзи, под завесой многочисленных разноцветных рубашек и платьев я увидел две пары детских ножек. Затем раздвинул одежду в стороны, мое лицо искривилось, я на секунду забыл, что ранен в плечо, и, стиснув зубы, сказал:

– Вылезайте.

Они продолжали, молча стоять и смотреть глазами, все также наполненными ужасом и страхом. Уже с меньшей любовью я хватал каждого за руку и вышвыривал из шкафа так, что они с грохотом падали на пол. Дети наконец не выдержали – раздался дуэт истерического рева.

– Кому вы звонили? Что за бомж? Ваш знакомый? Дядька, который решает все проблемы семьи? – Для шокированных детей это были слишком сложные вопросы. «Плевать». Кто это был – вопрос не первостепенной важности. Но человеческие чувства – гнев и ненависть пытались овладеть мной.

– Смотрите это все из-за вашей глупости, – я продемонстрировал им свои раны. Похоже, дети не обращали на меня внимание.

– Как вы хотите умереть? – «Брось, Стас – сейчас, и не секундой позже». Я убрал пистолет с раненого плеча, боль запульсировала с большей силой, и прицелился в голову сидящей на попе девочке. Выстрел. Пуля пронеслась через голову и измельченные кусочки мозга и костей черепа покрыли белый ковер позади неё. Мальчик широко раскрыл рот и посмотрел на сестру, упавшую на бок перед ним. Я перевел пистолет на голову мальчика. Щелчок. «Черт!». Щелчок. «Этого еще мне не хватало!».

– Похоже, тебе не повезло, парень… – Я болезненно повалился перед ним на колени достал из кармана складной нож и, нажав на кнопку-затвор, вызволил лезвие. Затем, не щадя силы, сквозь боль толкнул мальчика локтем в грудь. Он резко шлепнулся на спину, звучно ударившись затылком, о пол. Я, не дав ему очухаться, взмахнул рукой и всадил нож в шею до самой рукоятки. Шея была настолько тонкой, что лезвие прошло насквозь. Мальчик стал извиваться и из его рта вырвался жуткий булькающий вопль. Я попытался продолжить движение ножом, чтобы сделать рану шире, но нож не поддавался, возможно, мешал кадык или позвонок. Я выдернул нож, и из шеи принялась хлестать кровь, заливая лицо мальчику и мою руку. Мне захотелось быстрей прекратить его мучения. Я поставил нож параллельно полу – длины лезвия хватало… – затем надавил им посильнее на шею и принялся резать. Вперед – назад, вперед– назад. Будто кусок жесткой говядины. Лезвие быстро исчезло в плоти, и вскоре отделило одну часть тела от другой. Хрипы прекратились. Кровь по-прежнему выпрыскивалась, пульсируя, из шеи. Я с трудом поднялся на ноги. Лицо мальчика выражало замерший ужас. Мне стало не по себе от его мертвячьего взгляда. Я пнул голову подальше от себя, она легко покатилась по полу, потом по ковру, иногда подскакивая на носу и оставляя за собой кровавый след.

Я неторопливо брел по узким улочкам, пытаясь скрыть хромоту. Левый ботинок хлюпал при каждом неловком шаге – он был доверху заполнен моей кровью. Поверх пиджака я надел тяжелую черную кожаную куртку, которую позаимствовал в прихожей. Я еще долго буду помнить эту квартиру. Куртка была мне велика, но помогла скрыть испачканную одежду и сочащуюся кровь из плеча, но я по-прежнему чувствовал, что она стекала по руке, и видел, как кровавые капли падали на мокрый асфальт и тут же исчезали. Неожиданно пошел снег. Крупные хлопья покрывали мои плечи. «Так, сегодня я убил шесть человек». Если вы спросите: «Зачем ты занимаешься этим?». Я вам отвечу: «Просто потому что могу».