Человечек в колбе - [22]
У всякого итальянского герцога был свой домашний ученый. Мог ли Тевено отказаться от такого удовольствия?
— Едем со мной, — пригласил он Сваммердама.
И вот наш будущий ученый очутился в именьи вельможи в Иаси, в окрестностях Парижа.
Здесь он наславу поработал.
В 1667 году Сваммердам защитил в Лейдене диссертацию на степень доктора медицины и в том же году заболел малярией. Едва он успел выздороветь, как встретился с герцогом Тосканским. Этот почтенный покровитель наук приехал в Амстердам поискать хороших брильянтов для жены: голландцы славились своим искусством гранить драгоценные камни. Конечно, он не миновал кунсткамеры Сваммердама-отца и в ней-то и встретился с Сваммердамом-сыном. Герцог с большим интересом осмотрел коллекции, но на этот раз сын победил отца.
Сваммердам-сын вскрыл перед герцогом гусеницу. Это была особая гусеница, она должна была со дня на день окуклиться.
И вот перед глазами изумленного герцога развернулась замечательная картина.
Оказалось, что под кожей гусеницы уже имеются зачатки органов будущей бабочки — усиков, крыльев.
— Это вовсе не превращение, — говорил Ян. — Кто тут превращается и во что? Бабочка уже спрятана внутри гусеницы, нужно только вынуть ее оттуда. А гусеница спрятана в яйце. Ее не видно там, правда, но она прозрачна в это время…
Урок зоологии.
Этот фокус — вынимание бабочки из гусеницы — очаровал герцога. Его ученые еще не додумались до этого.
— Едем со мной, — пригласил он Яна. — Я дам тебе двенадцать тысяч гульденов, а ты возьми с собой свои коллекции.
Ян отказался. Тем временем аптекарь начал ворчать.
— Пора бы и за ум взяться! Что ж, так все и будет — жучки да мошки? Я сам люблю все это, — он гордо поглядел кругом, — но и дела не забываю, — тут он глянул в сторону аптеки. — А ты? Что ж, так и будешь до седых волос на отцовские денежки жить? Доктор медицины — вот и займись практикой. За лекарством ко мне же посылать будешь, а времени тебе для твоих ученых занятий и тогда хватит. — Старик похлопал Яна по плечу. — Так-то, Ян, послушайся меня!
А Ян возьми да и не послушайся — ни одного пациента, зато сколько хочешь всяких препаратов.
Отец поглядел неделю, поглядел другую, поглядел месяц…
— Я перестану давать тебе деньги, — сказал он непокорному сыну. — Сам зарабатывай!
Тут Ян призадумался. Дело в том, что он начал прикупать кое-какие диковинки из заморских стран для своего музейчика. Угроза отца лишала его этой возможности. И все же он не сдался сразу.
— Я очень испортил себе здоровье, — сказал он отцу. — Я могу еще работать, сидя за столом, но принимать пациентов и ходить к ним я не в состоянии. Дай мне денег, я поеду в деревню, отдохну и полечусь. А тогда… — и Ян сделал такое движение, как будто сгребал в свои руки всех жителей Амстердама.
Старик не очень-то поверил сыну, но денег дал. Ян поехал в деревню.
Может быть он и исполнил бы обещанное, но — кругом было столько лесов, полей и болот. И все это прямо-таки кишело всяким зверьем — четвероногим, шестиногим, восьминогим. А в воде попадались и десятиногие. Как тут было утерпеть, как тут было ограничиться питьем парного молока! Ян махнул рукой на молоко и прочие деревенские прелести и засел за работу, принявшись изучать водяную блоху. Она привлекла его внимание тем, что очень занятно прыгала в воде, размахивая чем-то вроде пары длинных рук. Папаша думал, что сынок лечится, а тот крошил себе да крошил жука за жуком — тут водилось множество жуков-носорогов — и не думал о лечении.
Пришло время ехать домой.
— Если ты так лечил себя, то как же будешь лечить других? — ядовито осведомился отец, увидев его. — Ты, кажется, забыл, что у меня аптека, а не гробовая лавка! — и, довольный остротой, громко захохотал.
И снова все пошло по-старому — Ян потрошил гусениц и жуков, а отец ругался.
— Ах, что за чудесное животное! — восторженно восклицал Ян, наблюдая… вошь.
— Действительно чудесное, — ворчал отец.
— Конечно, — не унимался Ян. — Она так мала, и у нее есть всё — кишки, мускулатура, дыхательные органы, нервная система, половой аппарат. Есть все, что и у нас! Вот только… самцов я никогда не видал. Должно быть их нет у вшей!
И Ян нагибался над столом, где в стеклянной чашечке с водой лежала крохотная вскрытая вошь.
Он изучал ее много дней. Он нашел у нее даже «мозг», а брюшную нервную цепочку он без дальних разговоров назвал «спинным мозгом», хотя она и лежала не на спинной стороне, а на брюшной.
— Это замечательное животное, — повторял он. — Это одно из чудес творения.
Занявшись улитками, он изучил заодно и рака-отшельника.
Мягкое брюшко рака и раковина, в которую прячется этот рак, привели его к убеждению, что рак-отшельник — особая улитка.
— Брюшко мягкое, раковина есть — чего еще нужно? — и он присоединил рака-отшельника к улиткам, решив, что раковина — продукт деятельности самого животного. А чтобы пополнить исследование, изучил заодно и ракушек, прудовиков, лужанок и прочих настоящих улиток.
«Приезжай в Париж, — писал Яну его друг и покровитель Тевено, которому Сваммердам посылал длиннейшие письма, описывая в них все свои работы. — Я устрою тебя здесь, ты сможешь работать».
