Чекисты рассказывают... - [48]

Среди множества документов оказался запрос и другого рода. Он поступил из Управления контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам» — так называлась в годы войны наша военная контрразведка) Московского гарнизона, подписан генерал-лейтенантом. Документ уже побывал у наркома внутренних дел республики, о чем свидетельствовала размашистая резолюция.

Дементьев внимательно прочел обе страницы, отложил в сторону. Снял телефонную трубку. Вместо А. А. Туманова ответил дежурный по отделу лейтенант А. Рыскиев, доложивший, что начальник будет в два часа.

— Пусть сразу зайдет ко мне, — сказал комиссар.

Отдав почту секретарю, он вновь перечитал московский документ и сделал несколько пометок в блокноте, куда заносил самые важные дела, взятые под личный контроль…

— По вашему приказанию прибыл, — сказал вошедший в кабинет полковник Туманов, крепыш среднего роста, с моложавым лицом и густой сединой в волосах. — Вас, вероятно, интересуют детали ночной операции?

— Конечно, Александр Алексеевич! Но об этом потом. Поступил очень важный документ, требующий пристального внимания и срочного исполнения. Садитесь. Фамилия Серков вам о чем-нибудь говорит?

— Серков, Серков…, — стал припоминать Туманов.

— На такую фамилию у нас, по-моему, есть розыскное дело. Кажется, оно возникло еще в довоенное время. Тогда я служил в Москве.

— А кто, конкретно, занимался этим делом?

— Занимались мы, кажется, Разумный и Якубов. Впрочем, сейчас…

Оба сотрудника быстро прибыли в кабинет заместителя наркома. Они сообщили, что в конце 1939 г. в Ташкенте ликвидирована крупная шайка воров-гастролеров, совершавшая кражи во многих городах страны. Большинство краденых вещей преступники доставляли в Ташкент, где за полцены сбывали заведующему небольшим комиссионным магазином на Алайском рынке Серкову. Арестовать его не удалось. Буквально за полчаса до прибытия оперработников в магазин Серков скрылся, не заходя домой. Был кем-то предупрежден.

Как оказалось, жил он у одинокой старушки, имел скромную обстановку — кровать, тумбочку, несколько табуреток. Вел себя спокойно, жил тихо, никто к нему не приходил. При обыске в комнате ничего интересного не обнаружили. Был найден только паспорт на имя Серкова Николая Петровича. Однако, как выяснилось, этот паспорт принадлежал другому человеку.

Нашли настоящего Серкова, который утерял паспорт в нетрезвом состоянии. Экспертиза установила, что печать и рельефный оттиск на фотографии преступника, приклеенной в паспорт взамен снимка его владельца, были искусно подделаны…

— А какова подлинная фамилия преступника? — спросил А. А. Дементьев.

— До сих пор не установлена, — потупился Разумный. — Началась война, и…

— Эх, Александр, вы даже не представляете, кого упустили! Этот мнимый Серков оказался крупным государственным преступником!

Разумный и Якубов переглянулись, будто сговорившись, опустили глаза.

— Да, именно так! Бежав из Ташкента, он устроился заведующим нефтескладом в Аягузском районе Семипалатинской области, где, похитив крупную сумму денег, тоже скрылся. Перед самой войной объявился в Воронеже в роли следователя городской прокуратуры. В обоих случаях, как и в Ташкенте, пользовался фальшивыми документами. Как теперь стало известно, с 1933 г. под фамилиями Шило, Гаврина, Серкова он колесил по Украине, Башкирии, Казахстану. Как видите, заглянул и в Ташкент.

Далее Дементьев изложил основную суть московского документа.

В первых числах сентября ночью у высохшего лесного болота в Смоленской области приземлился немецкий транспортный самолет типа «Арадо». При посадке он повредил крыло и взлететь не мог. Там его и нашли на рассвете. Ни в самолете, ни поблизости никого не оказалось. Экипаж и пассажиры скрылись. Только специальный трап да следы резиновых шин указывали, что с самолета после посадки сошел мотоцикл с коляской. В Смоленской и всех смежных областях был организован активный розыск, особенно в московском направлении. В срочном порядке созданы опергруппы во главе с опытными работниками органов госбезопасности, милиции, офицерами местных гарнизонов. В окрестностях Ржева розыскная опергруппа обратила внимание на мотоцикл с коляской марки М-72, которым управлял некий майор. В коляске сидела женщина в форме младшего лейтенанта медицинской службы. Оба предъявили удостоверения личности и отпускные билеты. Никаких сомнений документы не вызывали. В отпускном билете майора указывалось, что Герой Советского Союза Политов следует после излечения от тяжелого ранения в сопровождении своей жены, военного фельдшера Шиловой, в отпуск в Подмосковье. Золотая Звезда и боевые ордена указывали на его заслуги перед Родиной.

Иван Иванович умолк, пододвинул к себе графин, налил в стакан воды, сделал глоток и продолжил:

— Возглавлявший опергруппу капитан Терентьев из отдела контрразведки «Смерш» не удовлетворился этими данными. Он знал, что с немецкого самолета сошел мотоцикл советской марки М-72 и что при опросе местных жителей в районе посадки удалось найти подростков, видевших, что на рассвете из леса выехал мотоцикл с коляской, в котором находились двое военных — мужчина и женщина…