Чехия. Биография Праги - [42]

Музейная экспозиция начинается в Майзеловой синагоге, где представлена история еврейских общин Богемии и Моравии с X по XVIII век; там же выставлена прекрасная коллекция культовых предметов из серебра. Продолжение исторической экспозиции, охватывающей период вплоть до второй половины XX века, — в Испанской синагоге, где, в частности, представлены материалы о трагической судьбе евреев во время фашистской оккупации Чехословакии. В Клаусовой синагоге собраны древнееврейские рукописи и книги; там же действует постоянная выставка, посвященная традициям, праздникам и повседневному быту еврейского народа. Среди книг есть старинные рукописи и редчайшие печатные издания, выпущенные первой еврейской типографией в Праге.

Михаилу Ахманову, побывавшему в музее в 1967 и 1986 годах, особенно запомнились храмовые завесы, или покрывала на Тору, сотни и сотни полотнищ изумительной красоты: сверкая богатой вышивкой, они висели рядами на специальных стеллажах, и казалось, что им нет конца. Для тех, кто не знает, поясним, что Торой называется свиток с первыми пятью книгами Библии, то есть Пятикнижие Моисея, равно чтимое в иудейской и христианской религиях. У евреев Тору положено хранить за завесой из бархата или другой красивой дорогой ткани. В Еврейском музее Праги таких завес около трех тысяч, тогда как в любом другом едва ли наберется больше десятка. Не менее интересны и всевозможные ритуальные предметы: например, семисвечники, в которых зажигались свечи в день праздника Ханука.

Но особенно впечатляет Пинкасова синагога. Когда входишь в нее, она поражает пустотой: здесь нет серебра и драгоценных тканей, старинных книг и других экспонатов; только пол, потолок и гладкие желтоватые стены. В первый момент кажется, что на стенах по желтому фону выложена серая мозаика, и лишь приглядевшись, понимаешь, что это буквы. На этих стенах увековечены имена евреев, погибших в Чехословакии от рук нацистов, 77 297 имен. Это еще один памятник страдальцам, которых в Праге немало: вспомните о Яне Гусе и замученных таборитах, о двадцати семи горожанах и дворянах, казненных после битвы у Белой горы. Прага помнит их всех, в том числе и убитых гитлеровцами евреев.

Есть неподалеку и другой памятник трагедии еврейского народа — Терезин. Так называется крепость (и город, в котором она находится) километрах в шестидесяти от Праги, построенная в конце XVIII века императором Иосифом II и названная в честь его матери Марии Терезии. Во время Второй мировой войны там размещался пересыльный лагерь Терезиенштадт для интернированных евреев, включая женщин и детей. Через него в 1941–1945 годах прошли около ста сорока тысяч человек. Это было так называемое «образцовое гетто»: с приличными жилищами, кафе, парком и даже театром; его демонстрировали представителям Красного Креста как пример неусыпной заботы гитлеровского режима о евреях, что-то вроде счастливого еврейского заповедника. Попавшие сюда заключенные тайно уничтожались, а большей частью вывозились в такие концлагеря, как Аушвиц (Освенцим), где их ждали газовые камеры и печи крематориев. Из ста сорока тысяч узников всего лишь семнадцать тысяч пережили Терезин и были освобождены Советской армией.

Трагедия Терезина заключалась не только в том, что лагерь являлся преддверием нацистским «фабрик смерти». Среди огромного числа евреев, интернированных сюда с территории Чехословакии, Польши и других стран, было множество интеллектуалов: ученых, писателей, музыкантов, артистов, художников. В условиях относительной полусвободы эти люди продолжали трудиться — ставили спектакли, снимали фильмы, писали книги, картины и музыку, даже сочиняли оперы, исполнявшиеся в Терезине, где оказалось немало талантливых певцов. Все это должно было стать наследием обреченного на уничтожение народа, но сделалось символом его мужества. Композиторы и певцы, художники и писатели, женщины и дети, — все эти мученики, сыграв свою роль, шли на смерть. И что осталось после них?.. Неужели только имена на стенах Пинкасовой синагоги?.. Нет, память о них сохранилась и в шедеврах, созданных в Терезине. И это тоже — неотъемлемая часть чешского искусства.

Но давайте отвлечемся от ужасов Второй мировой войны, и лучшим способом для этого будет сказка. Во времена императора Рудольфа II (речь о нем еще впереди) жил в Праге мудрый раввин Иегуда Лев бен Бецалель. Вообще-то людей, носивших это имя, было двое: вполне реальная личность и герой местного фольклора, о котором в Праге слагали легенды и предания, поскольку считали этого человека великим магом и чудотворцем, создателем глиняного великана Голема. Вот его история, которую поведал нам Алоис Ирасек:

«В царствование короля Рудольфа II жил в Еврейском городе раввин Иегуда Лев бен Бецалель, муж выдающейся учености и опыта. За высокий рост прозвали его „большой рабби“. Он блестяще знал Талмуд и Каббалу, а также математику и астрономию. Ему была ведомы многие тайны и загадка природы, а люда изумлялись его власти над силами волшебства. Слава „большого рабби“ росла и ширилась и, наконец, достигла королевского двора. Тихо де Браге, придворный астролог короля Рудольфа, почитал и уважал ученого рабби Льва, ну а сам король познакомился с ним при весьма необычных обстоятельствах.