Чехия. Биография Праги - [22]

Рядом с Карловой площадью — Вышеградский холм, с ним связаны свои легенды, — например, о знатном владыке Горимире Неуметельском и его верном коне Шемике. Эта история случилась еще в языческие времена, в правление полулегендарного князя Кршесомысла, потомка Пршемысла и Либуши. В те дни увлекся народ чешский добычей серебра, многие землепашцы превратились в рудокопов, и страна оскудела хлебом и скотом. Горимир и другие владыки стали жаловаться князю, советовать, чтобы требовал он от своих подданных больше зерна и меньше металла. Но князю это не понравилось — ослепил его блеск серебра. Не понравилось и рудокопам, а они были парни лихие, безбашенные, истинный древний пролетариат. Собрались они компанией и сожгли поселение Горимира, еле-еле тот успел ускакать на своем могучем жеребце. Затем собрал Горимир своих уцелевших людей и добрых соседей и начал мстить: сжег поселение рудокопов, побил их самих, а шахты порушил. Отправились рудокопы искать управу на Горимира у князя, и призвал Кршесомысл их обидчика на княжий суд, и осудил его на смерть — так жаль было князю серебряных копей. Видит Горимир, что дело плохо, и попросил выполнить его последнее желание — а пожелал он проехаться на любимом коне по двору, окруженному тыном. Князь согласился, а Горимир, сев на Шемика, шепнул что-то ему в ухо, и перескочил жеребец через бревенчатую стену княжьей крепости. По одной версии, прыгнул конь с Вышеградской скалы прямо в реку, по другой — на сухую землю, но, так или иначе, сумел он унести хозяина от погони, а сам после того прыжка погиб. Горимира же князь простил.

Но вернемся на Староместскую площадь, ибо она воистину средоточие городских легенд, порой еще более мрачных, чем сказание о мастере Гануше. Трудно представить, сколько крови впитала здесь земля, сколько страданий видела площадь, ведь издревле была она местом казней, как и в любом средневековом городе. Здесь повсюду витают призрачные тени топора, меча, виселицы и дыбы; здесь, после разгрома гуситов в 1437 году, был казнен гетман таборитов Ян Рогач, а с ним и пятьдесят шесть его соратников. Здесь расстались с жизнью двадцать семь дворян и горожан, предводителей восстания против Габсбургов. Случилось это после битвы у Белой горы: чехи тогда проиграли решающее сражение, и страна на целых три столетия оказалась под властью австрийцев. Но память о героях тех лет не исчезла, а тоже стала легендой:

«В ночь на 21 июня 1621 года в Праге было томительно и неспокойно. Страх и тревога сжимали сердца людей. Все словно вымерло. Заперты дома. Никто не смеет выйти на улицу. Только чужеземные солдаты обходят дозором город. Словно тяжкие удары, раздаются на улицах их шаги, грозно бряцает оружие.

На главной площади Старого Города стояли груженые возы. Из них вытаскивали доски, бревна и относили на середину рыночных рядов. Здесь трудились плотники. Глухие удары топоров, стук молотков разносились в гробовой тишине. В ночном мраке, в отсветах пылающих факелов вырастал большой деревянный помост, который становился все выше и выше, и к утру, в холодной рассветной мгле, он уже стоял — обтянутый черным сукном, с деревянным крестом, что воздвигли на одной его стороне.

То было место казни, пока пустое. Но, лишь взошло солнце, грохот крепостных пушек возвестил о начале расправы. Площадь заполнили пешие и конные чужеземные солдаты. Еще больше потемнел мрачный помост, когда ступили на него одетые в балахоны гробовщики и помощники палача. Вскоре появился сам палач — Ян Мыдларж.

Имперские судьи расселись по местам и назвали имя первого из осужденных, что провели последнюю ночь заключения в казематах Староместской ратуши. С гордо поднятой головой шагнул к месту казни пан Шлик. Загремели войсковые барабаны, тревожно затих город. Верные Отчизне чехи, исполненные сострадания и горя, плакали и молились за защитников родной земли, чешских дворян и их сподвижников, которые должны были в этот день умереть на виселице. Их было двадцать семь.

В той часта рынка, на Староместской площади, где свершилась казнь, есть шестнадцать больших камней, выложенных квадратом. Старые люди, проходя там, никогда не наступают на страшные камни, даже не приближаются к ним. Всегда осторожно обходят они это скорбное место, политое кровью чешских панов, сражавшихся за свой народ.

Рассказывают, что будто бы казненные дворяне и горожане один раз в году, в ночь накануне дня казни, сходятся на этом печальном месте. Идут они во главе с самым старшим, почти девяностолетним паном Карлиржем из Силевиц, за ним следуют пан Будовец из Будова, высокий и седобородый, старый пан Конецхлумский, Кохан из Прахова, пан Криштоф Гарант, Дивиш Чернин — пан из Михаловиц, Шлик, Ото из Лосу, пан из Биле, Гоштялек, Есенский, Воднянский, Вокач, Иржи Ржечиский, Кобр, Избицкий и другие, старые и молодые, а самый младший из них — сорокалетний Ян Кутнаур, что едва стоял на ногах, но держался гордо и умер с песней на устах. Соберутся они на месте казни, а потом тихо и безмолвно пройдут по площади до Тынского собора. Там они преклонят колени перед алтарем, причастятся по старинному обычаю и исчезнут без следа».