Чечня нетелевизионная - [5]
После осознания этой простой истины Василий стал очень спокойным в бою, вернулась рассудительность и какое-то шестое чувство предвидения того, что наступит в следующий момент.
Василий знал, что он тяжело ранен, но не знал, насколько тяжело. Сильной боли не было, немного жгло в груди. Но он прекрасно знал, что большинство раненых на войне погибает не от смертельного ранения, а от потери крови. Оставшись один в комнате третьего этажа, среди архивных полок с папками и старых канцелярских столов с инвентарными номерами на бирках, он не знал, когда его отсюда вытащат. Он собрался с силами и пополз к двери на лестницу. Внизу было подозрительно тихо, стрельба на улице прекратилась.
— Мужики! Ранен я, помогите! Санитары! Сюда! — хрипло прокричал пехотинец и сильно закашлялся от натуги. На губах появился знакомый с детских драк солоноватый привкус крови.
Он еще что-то прокричал вниз по лестнице. Ответа не было.
— Неужели ушли? — эта страшная мысль ударила его словно электрическим током. — Один?
Он перевернулся на живот и пополз к окну. — Эх, мабута, мабута, неужели оставили меня одного!
Василий, опираясь на автомат, привстал на колени так, что стала видна вся площадь. К удивлению, к зданию спокойно, не пригибаясь, шли чеченские ополченцы, одетые кто во что горазд — кто в хороший натовский камуфляж, кто в рваную гражданскую одежду, но с каской на голове и с автоматом в руках и неизменным гранатометом за плечами.
— Отошли…
Василий инстинктивно вскинул автомат и прицелился. Первая очередь свалила в грязь на площади двух ополченцев. Василий срезал их, как в кино. К дому побежал третий, сжимая автомат в руках. На нем была пуховка черного цвета, на голове каска. Он что-то кричал на ходу. Пехотинец дал еще одну длинную очередь, но пули, щелкая об асфальт, так и не догнали бегущего человека.
Василий сразу присел, так как шквальный огонь из автоматов обрушился в его окно. Воздух наполнился взвесью мелкой пыли и штукатурки так, что трудно стало дышать. В щеку вонзилась щепка от оконной рамы.
«Ну, вот и все, сейчас они меня и добьют…» — подумал пехотинец…
Он так и не успел продумать свои действия в эту грозную минуту. В комнату влетела кумулятивная болванка от противотанкового гранатомета и ударила в стену. Видимо, чеченец выстрелил, не думая, что у него за заряд стоит в «трубе». Ударом воздушной волны Василия подбросило в воздух и опустило у другой стены. Заряд, предназначенный прожигать танковую броню, оказался бессилен в комнате. Василий сразу после взрыва, скорее сознанием, чем контуженными ушами, услышал только какой-то неприятный хруст. Открыв глаза, он увидел, что почему-то сидит у стены, а на ногах у него лежит массивный, метровой ширины сейф для документов, отброшенный от стены взрывом.
Василий не чувствовал боли. Это могло означать только одно — железная коробка перерубила ему не только кости чуть выше колен, но и нервные стволы. «Чего не чувствуешь, того уже нет!» Он понял, что лишился ног.
Но время почему-то растянулось в часы. Пехотинец думал о чеченце в пуховке, который в эти секунды уже бежал по лестнице к нему.
Василий взял левой рукой автомат, положил конец ствола на сейф.
— Вот тебе и броня! — подумал боец. Сейф, лежа на его ногах, идеально защищал его голову и грудь.
Доли секунды, как лихорадочно быстро работает голова! Внутренний калькулятор считал ступени. Слух, контуженный взрывом, не различал быстрых шагов, но какой-то внутренний счетчик все-таки продолжал считать.
Василий, не думая и не видя никого в пролете выбитой двери, нажал на спуск. Нажал именно тогда, когда это было нужно. Чеченец влетал в комнату, когда ему навстречу уже летела очередь из аккуратных медных цилиндриков, заполненных свинцом.
Пехотинец даже увидел, как его пули выбивали кусочки пуха из пуховки чеченца. Три пули из пяти выпущенных — а больше в магазине и не было — пришлись в грудь. Он упал на пороге, едва войдя в комнату. Очередь отбросила его назад на полтора метра. Так бывает, когда швейцар выпихивает из дверей ресторана подвыпившего гуляку.
Они лежали по обе стороны сейфа.
Раздалась автоматная очередь чеченца, звонко отстучавшая по сейфу. Одна пуля верхом прошла в стену. Кусок штукатурки упал Василию прямо в открытый рот. Он чертыхнулся и сплюнул. Плевок был красного цвета. Василий не мог видеть и не мог чувствовать, как раненый чеченец достал большой нож и стал кромсать перебитые ноги русского пехотинца.
— Ну и всё! Умри! — крикнул по-чеченски дудаевский доброволец. Он подумал, что Василий уже мертв, если не кричит, когда ему режут и рубят ноги.
Но чеченец был смертельно ранен автоматной очередью. Он в пылу схватки даже не заметил этого. А после уже не смог встать.
— Эй, помогите, я ранен! Помогите! — попытался прокричать чеченец, но не смог. Только прохрипел. Развороченные легкие этого не позволили, он скорчился от сильной боли. По иронии судьбы на нем был такой же армейский бронежилет.
«Так он может и других призвать сюда!» — подумал Василий. Автомат был уже пуст. Коробки с патронами лежали в вещмешке в трех метрах от сейфа. Василий полез в карман ватных штанов. Достал гранату, это все, что было при нем. Выдернул чеку.
Сержанта положили на крест, сняв с него всю одежду, кроме трусов. Гвозди оказались «сотка», крупнее не нашли в селе, поэтому вбивали их в руки и ноги по нескольку штук сразу. Сергей тихо стонал, пока прибивали руки. Ему уже было все равно. Но громко закричал, когда первый гвоздь пробил ногу. Он потерял сознание, и остальные гвозди вколачивали уже в неподвижное тело. Никто не знал, как надо прибивать ноги — напрямую или накрест, захлестнув левую на правую. Прибили напрямую. Боевики поняли, что на таких гвоздях тело все равно не удержится, поэтому сначала привязали Сергея за обе руки к горизонтальной доске, а затем и притянули ноги к столбу…
Правда о подвигах и буднях чеченской войны в рассказах ее очевидцев и участников и составила содержание этой книги, которая издается еще и как дань памяти нашим солдатам, офицерам и генералам, отдавшим свои жизни за други своя и продолжающим свой воинский подвиг ради нашего благополучия.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
Служба в армии — священный долг и почетная обязанность или утомительная повинность и бесцельно прожитые годы? Свой собственный — однозначно заинтересованный, порой философски глубокий, а иногда исполненный тонкой иронии и искрометного юмора — ответ на этот вопрос предлагает автор сборника «Особенности национальной гарнизонной службы», знающий армейскую жизнь не понаслышке, а, что называется, изнутри. Создавая внешне разрозненные во времени и пространстве рассказы о собственной службе в качестве рядового, сержанта и офицера, В.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.