Чеченский рецидив. Записки командующего - [69]

В октябре 2000 года в Объединенную группировку войск на Северном Кавказе прибыла довольно большая группа контрактников из Приволжско-Уральского военного округа. Их, 300 человек, направили в воинскую часть, расположенную под чеченским селом Шали (кстати, самое крупное село в Европе). Через неделю военные психологи и командиры, проводя профессиональный отбор, взяли для одной воинской части 50 прибывших рекрутов, а для другой — 20. Остальные 230 человек не выдержали отбора, но не особо огорчились тем, что армия их не приняла. «Мы думали, что приехали только воевать, а здесь надо ходить в наряды и даже чистить картошку», — огорчились одни. «Такого жесткого «сухого закона» просто не выдержать», — честно признались другие. Для третьих препятствием стали сроки службы: многие думали, что приехали в Чечню на шесть месяцев, а не на три года, как этого требовали условия контракта. Впечатление такое, что они его и не читали…

Горе-профессионалы решили возвратиться домой. Но при этом, что называется, громко хлопнув дверью. И не придумали ничего другого, как… пикетировать здание местного штаба части. И это в боевой обстановке, когда роты полка были полностью задействованы в операции по уничтожению бандитов!

Командиру части пришлось вызвать разведроту, боевые группы которой опять-таки должны были в это время «прочесывать» местность в поисках баз террористов. А вместо этого разведчикам пришлось силком заталкивать уральцев в вертолет, чтобы отправить их на «Большую землю».

Не спорю: есть факты и другого порядка.

До недавнего времени в одной из разведрот Владикавказского гарнизона служили два брата. Не стану называть имен и фамилию по той причине, что их до сих пор разыскивают бандитские наемники. Назову их условно: Сергей и Игорь.

Парни родом из Грозного. В первую чеченскую кампанию изверги из так называемой личной «гвардии» Дудаева убили их отца — простого работягу, машиниста тепловоза. Очередью из автомата была тяжело ранена мать этих ребят.

Отслужив два года в спецподразделении одной из частей морской пехоты, Сергей в 1993 году вернулся в отчий дом, женился. Но жить в чеченской столице для русского парня, прошедшего к тому же школу Тихоокеанского спецназа, было в то время невыносимо: чеченские эмиссары слишком уж настойчиво предлагали ему стать бойцом армии самопровозглашенной «Ичкерии».

С началом ввода российских войск на территорию Чечни, а позже при штурме Грозного, Сергей сразу же стал помогать морским пехотинцам, став их бессменным проводником по незнакомым улицам и кварталам города. Жену отправил к родственникам под Бамут. Но, как позже стало известно, молодую женщину это не спасло: она погибла от взрыва гранаты, случайно зацепившись ногой за «растяжку», когда шла по воду к колодцу.

Младший, Игорь, волею отца был определен для учебы в Минеральные Воды. Там же по спецпризыву в 1995 году его направили служить в спецназ внутренних войск. С трудом упросил командира части отпустить в Чечню в 96-м, чтобы вместе с братом вывезти мать из Грозного.

…Братья вместе пришли в отдел кадров мотострелковой дивизии в октябре 1999 года, когда российские войска в соответствии с планом контртеррористической операции пересекли бурный Терек. Прекрасно зная чеченский язык, обычаи, нравы, местность, они стоили целого полка. По данным радиоперехватов, определили нахождение более десятка бандгрупп. Младший из братьев зимой 2000 года навел артиллерию на крупный отряд Хаттаба, который шел к Аргунскому ущелью… Почти все бандиты погибли, и Хаттаб объявил солдата-разведи и ка своим личным врагом-кровником.

В ходе боев Сергей был тяжело ранен, но, после того как выписался из госпиталя, вернулся в родную часть.

Братья служили вместе и после завершения активной фазы контртеррористической операции. И лишь серьезные жизненные обстоятельства заставили одного из них сменить камуфляж на цивильный костюм.

Командир батальона часто спрашивал их: вы в разведке «по личным мотивам», чтобы отомстить за гибель своих близких?

— Нет, — отвечали Сергей и Игорь, — мы просто хотим, чтобы другие матери не теряли своих сыновей, а жены — своих мужей.

История этих контрактников, действительно настоящих военных профессионалов, укрепляет в мысли о том, что сознательно, ради идеи, «идти на контракт» способны далеко не все. Для этого нужны, в том числе, и серьезные жизненные испытания, и осознание необходимости, что военная служба — это личная необходимость для подписывающего контракт.

Побольше бы в нашей армии было таких Сергеев и Игорей!

По своему опыту скажу: в Северо-Кавказском военном округе командиры частей и подразделений трижды подумают, прежде чем взять контрактника на службу. При этом стараются не приглашать кого-либо со стороны, а работать с теми, кто проходил в данном подразделении срочную службу и изъявил волю остаться профессиональным военным. Поэтому в ротах и даже батальонах военнослужащих контрактной службы единицы. Но это действительно те, кто хочет и может служить. Как говорится, лучше меньше, да лучше…

Один — с сошкой, девятеро — с ложкой

Говорю, как человек, прослуживший в армии более 30 лет: я не вижу ничего дурного в идее всеобщей воинской повинности. Отдал Родине свой гражданский долг — и иди после этого куда хочешь: учиться в институт, работать на предприятие или продолжать служить Родине контрактником. Военный билет мог бы стать главным фактом при поступлении в престижные академии и университеты. Глядишь, со временем выпускники доросли бы до министров и депутатов, а то и до лидеров различных ветвей власти — так хоть взвешенно принимали бы решения по оборонным вопросам.