Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - [90]

.

Государственная комиссия, назначенная для решения земельного вопроса в Терской области также подтвердила существование частной земельной собственности как в чеченских горах, так и на равнине. Старший советник Абрамов сообщал: «В Нагорной полосе, в пределах Грозненского округа, существует частная собственность. Сельские общества сами признают так называемые родовые потомственные участки за частную собственность». Его слова подтвердил и старший советник Попов: «В чеченских селениях разрешена была купля — продажа, даже и посторонним лицам, земель, причём утверждение подобных сделок возлагалось на горные суды»[843].

В XVIII–XIX веках у горцев на Кавказе существовало 2 типа собственности: частная, которая была господствующей и общинная. Частная была представлена 2 подтипами: феодальной, которая также была господствующей и трудовой собственностью рядовых общинников[844]. Часто владельцы земли отдавали безземельным крестьянам в аренду пахотно — посевные земли и пастбища[845]. По мнению Е.А.Борчашвили, у вайнахов в конце XVIII — перв. пол. XIX вв. частная собственность занимала господствующее положение. Он устанавливает наличие в Чечено-Ингушетии следующих форм собственности на землю: феодальную, частно — индивидуальную собственность на трудовую землю, сельско-общинную и общинно — удельную. Частное право на землю существовало у чеченцев очень давно. Древние римляне особенно уважали право, приобретённое незапамятной давностью[846]. Исследователь Кавказа в XIX веке Лонгворт утверждал: «Ограда составляет здесь единственное доказательство на право владения». Таким образом, огораживание участков являлось одновременно одним из оснований возникновения собственности на землю. Впоследствии земельные участки стали передаваться по наследству, чем окончательно закреплялся их статус. Чеченец Бики, один из первых поселенцев Харачоя, состоял в земельном споре с зилоевцами, который был разрешён состязанием в скачках. После решения спора Бики написал на камне время скачки и указал место, разграничивающее пастьбу, — озеро Чархи-ам. Камень этот он положил в одну из стен своей башни, над дверьми[847].

Появление земельной собственности повлекло за собой становление арендных отношений, что особенно получило развитие перед Кавказской войной. Землю в Чечне покупали и продавали, что также является косвенным доказательством наличия частной земельной собственности до установления русской власти. По обычаю, во всех чеченских селениях требовали от продавца чтобы он сначала предложил родственникам купить землю. Если они не соглашались на это, то продавец вправе был продать участок лицам своего же села. Во времена имамата Шамиля, по шариату разрешалось продавать землю кому угодно[848].

При совершении купли-продажи земли записей не делали. Это и послужило главным «козырем» в руках царской администрации, которая считала, что раз нет «бумаги» — значит и нет доказательного права на владение землёй, а это значит, что в Чечне нет частных собственников, всю землю можно считать общинной и конфисковать в пользу государства. Кавказские знаки собственности, как заменяющие письменные акты укрепления прав на имущество, имеют такое же юридическое значение, как и сами акты, а следовательно, упомянутые знаки являются юридическими в полном смысле этого слова. Гербы, обладая свойствами знаков собственности, также во многом заменяли собой документальные акты[849]. Исследователи также давно обратили внимание на клейма (тамги), которыми пользовались кавказские народы для того, чтобы отличать лошадей и рогатый скот, принадлежавший разным хозяевам. Тамги ставили вместо подписей и печатей под документами. Тамги являлись показателями частной собственности. Н.Н. Харузин записал в 1886 году сведения о бытовании тамг у чеченцев и ингушей. Рисунки чеченских и ингушских тамг, по словам Харузина «…крайне разнообразны: некоторые имеют вид круга, креста, другие начальные буквы владельцев…»[850].

В ходе Кавказской войны Шамиль вознаграждал землями в Чечне за боевые заслуги, причём имам выдавал документальные свидетельства на частное владение земельными участками. Так, Шамиль-Хаджи Ума Эльджиев владел участком земли в 630 десятин, подаренным его отцу имамом Шамилем[851].

В далёком прошлом в Чечне было проведено что — то вроде земельной реформы. Границы между частными участками проводились тогда торжественно, с выполнением обрядов и «принесением тяжёлых клятв». По преданиям, записанным И.М. Саидовым, в бывшем Галанчожском районе (1961 г.) и в Джераховском ущелье (1962 г.) любому человеку хорошо была видна и строго соблюдалась священная граница земельного владения каждого собственника. Когда чеченцы по указам своих старейшин межевали землю, то на землях тёмного цвета ставили в качестве межевого знака белый камень, а на землях светлого цвета — чёрный камень[852]. На символических знаках собственности отражалась известная степень народной культуры. С установлением российской административной системы на Северо — Восточном Кавказе чеченцы не могли доказать царским чиновникам свои права на землю, так как не имели юридически оформленных документов. Так, например, начальник Веденского округа объяснял исследователю Н.С. Иваненкову, что у чеченцев нет собственности. Своё мнение он прокомментировал, заявив: «А какие у них документы?»