Чеченский бумеранг - [6]
– А зачем увольняться, раз появились мы? – почуяв в ней родственную душу, спросили напрямую.
– Кончается моя холостяцкая жизнь, ребятки. Муж объявился, зовет к себе в Киев.
Про мужа нам не понравилось, и мы потопали к себе в номер. Однако через несколько часов, отметив прибытие, жаловались ей сами:
– Скучновато у вас, теть Нина.
– Так ведь одни «лыжники», – горестно провожала она взглядами шаркающий тапочками по коридору генералитет. – Какое им веселье, не рассыпались бы.
– А вы подскажите, где не скучно.
– Э-э, сами найдете. Для этого ума не надо, были бы глаза да желание. Еще потом и меня пригласите.
Лукавила тетя Нина: уж ей-то, до сих пор симпатичной и общительной, да еще проработавшей в санатории полтора десятка лет, не знать каждый кустик и каждую девицу, согласную скоротать под ним вечерок с отпускником. Ведь ясно, куда разговор клонится.
– Ничего, ничего, не последний день, – понимая, что мы хотим большего, чем просто соучастия во вздохах, успокоила она. Но заброшенную нами наживку не спешила вытаскивать. – Придите сначала в себя после дороги, оглядитесь.
Послушались. Два дня пили, не спускаясь даже в столовую. Благо, что в компании всегда найдется тот, кто пьет меньше остальных. У нас реаниматором стал Олег. Пиво холодное, огурчики с базара по утрам, свежая банка вина к обеду – тут он не подводил, ставил нас на ноги в момент. Ответственнейший товарищ.
– Гуляете, молодые люди? – когда с завистью, когда с осуждением по-армейски не забывали останавливать нас близлежащие «лыжники», если кто из нас выползал в коридор.
– Приходим в себя, – вытягивались мы перед генералами, но тут же спешили на очередной тост из очередной банки, заочно посылая блюстителей нашей нравственности на все тридцать три буквы, включая «ы» и твердый знак.
Мы могли себе это позволить, потому что оказались первыми офицерами, приехавшими в отпуск из Афганистана. Он еще только-только начинался, и мы еще не были ни героями, ни оккупантами: нас окружал лишь ореол таинственности и загадочности. Как же, вернулись из неведомой, страшной издалека страны, где стреляют и, говорят, даже убивают. К тому же никто из нас пока не заикался ни про какие льготы, никто ничего не требовал и ни на что не жаловался. А значит, были мы пока для чиновничьего люда и окружающих если и не желанными, то во всяком случае необременительными.
Единственные, кто подсуетился по собственной инициативе – это медики. Взяли и отсекли от штабов и управлений, а значит, высшего начальствующего состава часть путевок в санатории и рассыпали веером перед «афганцами»: вам необходимо, берите.
Не отказались. Жизнь вдруг увиделась нам в Афганистане хрупкой чашей в чьих-то неуверенных руках. А тут нам, пропахшим порохом, потом, консервами, гарью, толом, ружейной смазкой, соляркой; нам, пережившим на первых порах после ввода войск поносы, язвы, вшей; нам, бредившим женщинами, вдруг ни с того ни с сего! летом! на Черное море! при «медвежьем» отпуске в сорок пять суток! бесплатная путевка.
По густо загоревшим лицам и спокойствию к чинам, кишевшим уже в вагоне южного поезда, мы, «афганцы», сразу вычислили друг друга и стали плечом к плечу у ресторанной стойки.
А потом и перед тетей Ниной. Трое. По первым афганским временам – целый ограниченный контингент.
Вот за это и пили – за свое возвращение, за оставшихся за Гиндукушем друзей. Впрочем, это пили не мы – гуляли наши бесшабашность и молодость. Назад мы еще не оглядывались, но и совершенно не боялись того, что ждет впереди. Ха-а-рошее время. К тому же бесшабашность воспринималась как искренность, поэтому в собственных глазах гуляли мы честно.
– Ребятки, можно к вам? – постучались в одну из таких пирушек в дверь.
– О, тетя Нина! – Реаниматор отреагировал первым и обнял дежурную прямо на пороге.
– Ох, ребятки, сдается мне, что пора бы остановиться, – она кивнула на стол с трехдневным бардаком.
– Господа офицеры, – Виктор, как самый разухабистый, потому что десантник, расплескивая из банки красные брызги «Изабеллы», наполнил четыре стакана. – Господа офицеры, перед нами наш друг и прекрасная дама, чье слово для нас отныне закон. Тетя Нина, последний бокал – за вас. Остальное – в раковину. Заремба, – приказал он мне.
Я взял банку, вылил вино в умывальник, и мы гордо встали перед дежурной.
– Нет, на колени, – поддержала тон нежданная гостья и подняла нос кверху.
Мы рухнули на коврик, отставили локти под девяносто градусов – взяли уголок, поместили стаканы на тыльной стороне ладоней и, сдерживая дрожь, понесли их к губам. С облегчением впились в стекло, запрокинули головы. Опустошенные стаканы одновременно подбросили, переворачивая, вверх, под тревожное «ой» дежурной поймали и поставили у ее ног.
– Тетя Нина, для вас, для вас… – Виктор искал возможность выразить еще большую симпатию, но на глаза ничего не попадалось, а на ум ничего не приходило, и тогда он рывком снял с себя тельняшку. – Тетя Нина, вот они, пехота с солярой, мабута несчастная, просили ее у меня – не дал. Вам – дарю.
– Ой.
– Тетя Нина, – остановил ее радость Реаниматор, выпростав руку. – Секунду.
Он ногой распахнул дверцу шкафа, подтащил к себе сумку. Звонко вжикнул замком, покопался внутри и извлек хрустящий пакет с набором женских трусиков «Неделька».
Лето 1943 года. В районе Курской дуги по приказу Ставки строится стратегически важный участок железной дороги. Чтобы уничтожить объект, немцы забрасывают в наш тыл группу диверсантов. Одного из них, немку по имени Эльза, бойцам СМЕРШ лейтенанта Сергея Соболя удается взять живой. Но допросы ничего не дают. Чтобы выявить агентов и предателей, задействованных в подрыве железной дороги, оперативники придумывают хитроумный план. Соболь устраивает Эльзе побег. Так появляется шанс, что она выведет смершевцев на своих сообщников.
..Они обрекались на смерть лишь потому, что прикоснулись к тайным сделкам чеченских боевиков и кремлевских чиновников. Их с одинаковой злобой уничтожали и свои, и чужие. Спецназ погибал в чеченских предгорьях, а в это время Генштаб разрабатывал операцию по окончательному разгрому бандформирований. Только раньше на Кавказ прилетел секретарь Совета безопасности России генерал А.И. Лебедь — останавливать войну. И новейшая история России в августе 1996 года пошла по иному руслу...
В очередной сборник приключенческих остросюжетных произведений вошли повести о гражданской и Великой Отечественной воинах, о трагических событиях в Афганистане, о героике прошлого. Книга рассчитана на массового читателя.
Сборник прозы "Я дрался в Новороссии!" издан в апреле 2015 года по инициативе Союза писателей Луганской Народной Республики, Союза писателей России, сайта современной военной литературы okopka.ru и издательства "Яуза" (Москва).
В Аргунском ущелье погибает взвод российских морпехов. Со всех сторон его обложили банды Хаттаба. Помощи ждать неоткуда: единственная дорога через перевал контролируется боевиками. Вся надежда на авиацию, но подходящей площадки для посадки Ми-8 поблизости нет, а видимость – практически нулевая. И все же вертолетчик Громак вместе с ведомым, не раздумывая, поднимают в небо свои «вертушки», чтобы там, в ущелье, под пулями моджахедов, совершить невозможное…
Наружка — НН, негласное наружное наблюдение, Николаи Николаевичи, филеры, семерочники (7-е управление КГБ), топтуны. Одно из самых закрытых спецподразделений…«Наружка» (разг.) — негласное (скрытное) наружное наблюдение за кем-либо или чем-либо.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателей ожидает новая встреча с главным героем книги Алексея Рыбина «Трофейщик». Отправившись за границу, он полагает, что бурные события недавнего прошлого остались позади. Однако щупальца отечественной мафии настигают его и в Америке — там, где, казалось бы, закон всесилен.Отправившись погостить к друзьям в Америку, Алексей Валинский мечтал лишь об интересном путешествии и новых впечатлениях. Но роковым образом в его руки попадает крупная сумма денег, принадлежащих наркодельцам. Полиция подозревает Валинского в убийстве, русская мафия и местные гангстеры начинают на него охоту.
В Москву возвращается беглый олигарх, экс-министр, успешный финансист Валерий Французов. Узнав об этом, свободный журналист, известный блогер Андрей Липский (свои статьи он подписывал псевдонимом Спасатель) спешит взять у него интервью. Смертельно больной Французов прилетел в Россию, чтобы успеть уладить неотложные дела, прежде всего «отдать долги», то есть разобраться со своими бывшими друзьями-мушкетерами, много лет назад совершившими чудовищное преступление. Преступники до сих пор не наказаны; более того, они занимают высокие государственные должности.
Она – молодая актриса. Он – предприниматель. Она хочет сниматься, но нужно добывать деньги, ибо бюджет фильма прохудился. У него же полно денег, и он ищет приключений. Она отказывается от каскадера, чтобы сэкономить. А он, экстремал по натуре, готов бескорыстно исполнить каскадерские трюки. Она хитра, расчетлива и жестока. А он доверчив, благороден и великодушен.И вот они встретились…
Спецслужбам России стало известно, что арабский террорист Хайяни готовит очередной теракт с применением биологического оружия. В далекую Венесуэлу отправляется группа спецназовцев под командованием полковника Рослякова с заданием сорвать теракт и обезвредить преступника. Все планы наших бойцов спутало землетрясение, но контейнер со смертельным вирусом оказывается в руках Рослякова. И теперь полковник становится главным объектом охоты и террористов, и агентов ЦРУ…
Они несли на своих штыках свободу и искренне считали себя миротворцами. Простые американские парни в камуфляже и их командиры, и командиры их командиров, и даже самый главный, тот, что сидел в Белом Доме — искренне недоумевали — почему несознательные жители тоталитарных стран так отчаянно сражаются со своими демократизаторами? Ведь бомбят их и поливают напалмом лишь для их же блага, ради того, чтобы они приобщились к благам западной цивилизации. Но афганцы и иранцы, турки и русские упрямо хотели жить по-своему и имели собственное мнение о том, что такое хорошо и что такое плохо.