Чеченский блюз - [6]
Генерал с сочным чавканьем положил телефонную трубку. Еще мгновение сохранял на обветренном пунцовом лице торжественное выражение.
— Совещание окончено, товарищи офицеры!… Готовьте войска к выступлению. В ноль часов я лично прибуду в город, проверю выполнение приказа, поздравлю командиров и личный состав с Новым годом!…
Отвернулся, пошел в глубь палатки, пересекая хрустящую карту. Офицеры выходили на воздух, молча, угрюмо расходились. Кудрявцев видел, как комбриг нервно теребит на ходу свой подстриженный ус, как сутуло, по-стариковски шагает в стороне начштаба. Ему было неловко за своих командиров. Он отстал от них, чтоб не слышать неуместные, неловкие шутки разведчика.
Глава вторая
Штабная палатка бригады — брезентовый шатер все с той же железной печкой. Солдат, озаряя худое лицо и кончики цепких пальцев, подбрасывает сосновые чурки. Комбриг ставит задачу командирам батальонов и рот. Молодые офицеры в серо-зеленой форме с блеклыми полевыми погонами, на которых едва различимы майорские и капитанские звезды, восприняли приказ с оживлением. Шумно обсуждали задачу, толкались локтями, заглядывая в карту, тыкали пальцами в нанесенный пунктир маршрута, записывали радиочастоты и позывные, уточняли ширину проходов и улиц, возможность быстрой доставки горючего, снарядов, санитарных машин.
Подшучивали друг над другом:
— Товарищ майор, вам сто граммов не успели налить. Теперь целый год ждать!
— Ты говорил, не будет шампанского! Теперь будет. Войдем в город, в первом же магазине возьмем!
— Климук, ты все о женщинах бредил! Считай, тебе повезло. В новогоднюю дискотеку завалимся!
— Кудрявцев, ты, как всегда, в голове колонны! Передавай по рации, где какие рестораны открыты. Пусть нам в привокзальном ресторанчике новогодний столик накроют!
Кудрявцев почти забыл безобразную сцену в оперативной группе. Как и все, был оживлен, озабочен. Его душа, ум и воля обретали осмысленную близкую цель. Ради этой цели он терпел лишения, занимался рутинной работой, трясся по жидким дорогам, ударяясь грудью о кромку стального люка, чертыхался, когда глох двигатель и приходилось брать застрявшую машину на трос. Впереди ожидал его город, огромный, живой, населенный множеством неведомых жизней, часть которых страшилась и не желала его появления, а другая нетерпеливо ждала. Он войдет в этот разворошенный, взбудораженный город, распавшийся на враждующие куски. Стянет его воедино железными скрепами. Восстановит мир и порядок. Город сулил непредсказуемое, желанное будущее, в котором он проявит отвагу, удачливость, героизм.
Начштаба, все еще измятый и потрясенный, понемногу отходил от нанесенного ему оскорбления. Втолковывал молодым офицерам тонкости предстоящей задачи:
— Держите технику ближе к фасадам, ясно?… Не закупоривайте проезжую часть, чтоб могло подойти подкрепление, ясно?… Десант — на броню!… Чуть что, по гранатометчикам — всю огневую мощь!
Комбриг чувствовал вину перед начальником штаба. Переживал свое малодушие. Вторил ему:
— Не думайте, что вам предстоит прогулка!… О противнике нет серьезных и проверенных разведданных!… Бои в условиях крупного города — этому вас не учили!… К тому же город — наш, российский, в нем проживают граждане России!… Помните, каждый выстрел, который вы произведете, будет направлен в граждан России!…
Офицеры слушали, кивали, не верили ни в какие выстрелы. Желали поскорее выбраться из скучной промозглой степи, оказаться в городе. Они уже усвоили задачу и теперь торопились в свои батальоны и роты готовить людей к выступлению.
Рота Кудрявцева была встроена в общее защитное каре бригады своими окопами, капонирами, боевыми машинами пехоты, брезентовыми палатками, солдатскими нужниками, цистернами питьевой воды, коптящими кухнями, часовыми, невидимой паутиной минных растяжек, грудами пустых консервных банок — всей массой железа, взрывчатки, перепаханной рыжей земли, человеческой плоти, источавшей в холодный воздух прозрачную дымку жизни. Серый бурьян был срезан саперными лопатками, открывая сектор обстрела. Темнела свежая непромерзшая рытвина капонира.
Боевая машина погрузила в ямину свое пятнистое компактное тело, направила пушку в степь. Вокруг машины на зарядных ящиках, на досках, на брезентовых плащ-палатках сидели солдаты. Раздавался хохот и свист.
На корме «бээмпэ», укрепленная в крестовине, стояла ветка сосны. Вместо елочных игрушек ее украшали цветные обертки сигарет, фольга, начищенные крышки консервных банок. На вершине красовалась яркая латунная гильза от пушечного снаряда. Перед наряженной веткой на броне притопывали, присвистывали Дед Мороз и Снегурочка. Два ряженых солдата балагурили и забавляли солдат. Дед Мороз был голый по пояс, ходили ходуном его накачанные мышцы, блестел на запястье толстый, из желтого металла браслет. На голове торчала грязная чеченская папаха. Нижняя часть лица была занавешена растрепанной тряпкой. Дед Мороз качал бедрами, вздувал бицепс, обнимал Снегурочку за талию. Снегурочка тоже была голой по пояс. На груди ее красовался самодельный, набитый тряпками лифчик. От впалого живота с грязным пупком ниспадала короткая юбка, из-под которой выглядывали кривые волосатые ноги. От пупка вверх под лифчик уходила синяя змея татуировки. Они терлись боками, хватали друг друга за грудь и за бедра, целовались, выкрикивали какие-то нестройные куплеты. Солдаты заливались, хохотали, били ложками в котелки, свистели, кидали в танцующих щепки, комочки земли, скомканные газеты.
«Идущие в ночи» – роман о второй чеченской войне. Проханов видел эту войну не по телевизору, поэтому книга получилась честной и страшной. Это настоящий «мужской» роман, возможно, лучший со времен «Момента истины» Богомолова.
В «Охотнике за караванами» повествование начинается со сцены прощания солдат, воюющих в Афганистане, со своими заживо сгоревшими в подбитом вертолете товарищами, еще вчера игравшими в футбол, ухажившими за приехавшими на гастроли артистками, а сейчас лежащими завернутыми в фольгу, чтобы отправиться в последний путь на Родину. Трагическая сцена для участвующих в ней в действительности буднична, поскольку с гибелью товарищей служащим в Афганистане приходится сталкиваться нередко. Каждый понимает, что в любой момент и он может разделить участь погибших.
События на Юго-Востоке Украины приобретают черты гражданской войны. Киев, заручившись поддержкой Америки, обстреливает города тяжелой артиллерией. Множатся жертвы среди мирного населения. Растет ожесточение схватки. Куда ведет нас война на Украине? Как мы в России можем предотвратить жестокие бомбардировки, гибель детей и женщин? Главный герой романа россиянин Николай Рябинин пытается найти ответы на эти вопросы. Он берет отпуск и отправляется на Донбасс воевать за ополченцев. В первом же бою все однополчане Рябинина погибают.
В провале мерцала ядовитая пыль, плавала гарь, струился горчичный туман, как над взорванным реактором. Казалось, ножом, как из торта, была вырезана и унесена часть дома. На срезах, в коробках этажей, дико и обнаженно виднелись лишенные стен комнаты, висели ковры, покачивались над столами абажуры, в туалетах белели одинаковые унитазы. Со всех этажей, под разными углами, лилась и блестела вода. Двор был завален обломками, на которых сновали пожарные, били водяные дуги, пропадая и испаряясь в огне.Сверкали повсюду фиолетовые мигалки, выли сирены, раздавались мегафонные крики, и сквозь дым медленно тянулась вверх выдвижная стрела крана.
За все время службы в Афгане прапорщик Власов ни разу не участвовал в боевых действиях, даже ни разу не стрелял. Такая у него должность — заведующий складом. Но, находясь на войне, не стоит зарекаться от нее. За несколько дней до возвращения в Союз вертолет, на котором прапорщик сопровождал продовольственный груз, был сбит. Спрыгнувший с парашютом Власов попал в плен к моджахедам. Во время плена и проявился твердый, решительный характер истинно русского человека, готового к самопожертвованию и подвигу.
В старину ставили храмы на полях сражений в память о героях и мучениках, отдавших за Родину жизнь. На Куликовом, на Бородинском, на Прохоровском белеют воинские русские церкви.Эта книга — храм, поставленный во славу русским войскам, прошедшим Афганский поход. Александр Проханов писал страницы и главы, как пишут фрески, где вместо святых и ангелов — офицеры и солдаты России, а вместо коней и нимбов — «бэтээры», и танки, и кровавое зарево горящих Кабула и Кандагара.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.