Чеченская обойма - [79]

Сергей же, поступив во Львовское высшее военно-политическое училище, в пик политических разводов и всплеска украинской самостийности, не стал присягать новой украинской власти и перевелся на журфак МГУ. Но мечта стать военным журналистом реализовалась и без погон. В нашей стране с военными сюжетами проблем нет.

Судьбу свою я видел наперед.

И думал, не шагну уже под пули,

Как ты в объятом пламенем Кабуле,

Но в жизни вышло все наоборот.

Тот чеченский репортаж был далеко не первым и не последним в его журналистской биографии. Только за период первой кампании он провел, мотаясь по всей Чечне, в общей сложности более полугода. Не раз бывал на волосок от смерти.

Другой дороги нет к Воротам Волчьим,

Слюну глотаю, словно воду пью.

Клыки стволов легли на ложе ночи,

И в темноте с обугленных обочин

Нацелились в артерию мою.

Только человек, реально прошедший ночными дорогами Чечни, мог написать эти строки.

Под Шали, когда их машину остановила очередь из крупнокалиберного пулемета, он двадцать минут шел под пулеметным прицелом навстречу неизвестности. Оказалось — наши десантники. По-свойски обматерив, накормив и напоив, ребята в голубых беретах весело сказали журналистам: «Если бы вы повернули в лес — мы распылили бы вас на молекулы».

А когда пришлось вести репортажи с территории, подконтрольной боевикам, один из непримиримых заявил, что Гапонов похож на сотрудника ФСК. Яростная ненависть этого человека была неподдельной. И автомат в его руках — не киношный. Спас ситуацию один из полевых командиров, хорошо понимавший, как необходимо поддерживать свой имидж борцов за свободу и чем чревата расправа над известным журналистом. Другое дело — не было бы свидетелей…

Вместе со всей страной Сергей переживал позор Буденновска и торжество отморозка Басаева. Он прекрасно понимал, что это — не мир для чеченского народа и всей России, а пролог к еще более страшным и кровавым событиям.

И мы вернулись, помня день вчерашний.

Горячий снег с орудий ветер сдул.

Когда под высотой заклинит башню,

Я мертвый поползу по мерзлой пашне,

Чтобы вцепиться в эту высоту.

Повидав в жизни очень многое, Сергей умеет сохранять ровность духа и объективность в любой ситуации. В своих военных репортажах журналист Гапонов одинаково честен со своими героями, будь то боец федеральных сил или чеченский боевик.

Он никогда не позволит себе переврать чужие слова или снабдить их презрительным комментарием. Никто не сможет упрекнуть его во лжи, непорядочности, неуважении к собеседнику. И именно поэтому, несмотря на то что он не скрывает своих пророссийских убеждений, его уважают по обе стороны баррикад.

Талантливый человек талантлив во всем. В его репортажах иногда звучат написанные им самим потрясающие, бьющие прямо в сердце песни (те стихи, что уже прозвучали в очерке, — это из его текстов).

Судя по ступеням профессионального роста Сергея, руководители ценят его. Но думаю, что вряд ли они представляют себе истинный вес и авторитет этого человека в среде военных и сотрудников МВД. Его лично знают сотни, если не тысячи, участников боев в Чечне и Дагестане. И ему лично доверяют все те, кто, встретив Сергея на горячих дорогах войны, смотрел потом его репортажи.

На телевидении немало профессионалов. Но каждый ли из них может похвастать тем, что на его творческий вечер, кроме десятков других гостей, придет взвод разведчиков-спецназовцев. Девять человек — все, кто остался в живых после страшного боя в дагестанских горах. С боевыми наградами и нашивками за ранения. Они придут по зову сердца, чтобы обнять человека, репортаж которого заставил их плакать от боли вновь пережитых потерь и от счастья, что их голос и их правду услышала вся Россия.

И снова работа, снова командировки. Но куда бы в дальнейшем ни забросила его журналистская судьба, можно смело сказать каждому, кто встретится с журналистом Сергеем Гапоновым: этому человеку верьте!

Жить и умереть сапером

Его прадед был подъесаулом оренбургского казачьего войска. Отец — профессиональным военным, окончившим знаменитое Ленинградское высшее инженерное училище инженерных войск им. Жданова, которое затем было переведено в Калининград.

Детство Игоря Щербакова было обычным для калининградских мальчишек. Вместе с друзьями он облазил все развалины древних крепостей, катакомбы и форты в округе. Пацанам, мечтавшим отыскать клады и исторические реликвии, поневоле приходилось изучать и азы обращения с другими, более опасными находками. Любой из них умел свинтить взрыватель со снаряда или взорвать обнаруженную при раскопках гранату. Отец регулярно зачищал его «арсеналы» от взрывооопасных и стреляющих трофеев, но Игорь, сначала сам, а потом с помощью младшего брата Эдика, пополнял свои коллекции. И дома и на уроках его любимым занятием было рисовать старинные крепости, штурмующих и обороняющихся воинов.

Понятно, что после школы он поступил в «ждановку». И естественно, выбрал специальность «спецфортсооружения». Это был период настоящего счастья, когда вся жизнь юного курсанта была заполнена его любимым делом. В училище был прекрасный музей, и заядлый поисковик и хороший фотограф Щербаков нашел родственную душу в лице преподавателя училища Авенира Петровича Овсянова. Под его руководством Игорь совершил ряд увлекательнейших экспедиций.