Чайная роза - [177]

Она обернулась:

— Ага, я. А это вы, сержант? Сегодня у меня со зрением не очень…

Родди громко ахнул.

— Кто это сделал? — спросил он.

— Клиент.

— Только что?

— Вчера вечером.

Он подвел женщину к уличному фонарю и осмотрел ее лицо. Заплывшие глаза превратились в щелки. В уголке одного из них засохла кровь, под носом тоже. Щека распухла, как испортившаяся дыня.

— Господи Иисусе, Элис… Ты его знаешь?

Она покачала головой:

— Никогда раньше не видела. Я бы не пошла с ним, но он предложил мне шиллинг. Выглядел как барин. Когда мы пришли ко мне, начал нести какую-то чушь. Твердил: «Я нашел тебя, я нашел тебя». Сильно ударил по лицу. Потом что-то начал бормотать о крысах и наставил на меня нож. Я думала, он меня убьет, но показала ему, что никаких крыс здесь нет, и он успокоился.

— Тебе нужно сходить к врачу и показать глаза.

— Неплохо бы, начальник. Но я сижу без гроша. Иду в «Колокола». Надеюсь, бармен нальет мне стаканчик бесплатно. Виски снимает боль.

Родди полез в карман и дал ей шесть пенсов.

— Только сначала съешь что-нибудь.

Элис попыталась улыбнуться, но только поморщилась.

— Вы хороший человек, сержант.

— Не забудь, что я сказал. Закажи себе суп.

— Закажу. Счастливо, начальник.

«Ага, закажешь, как же, — подумал Родди, глядя ей вслед. — Прибежишь в „Колокола“ и пропьешь все». Когда женщина скрылась в тумане, он понял, что даже если Джек мертв, то на этих улицах живет его дух. В ублюдке, который избил Элис. В бармене, который увидит ее распухшие глаза и обсчитает, давая сдачу. В мальчишках, которые будут ее дразнить, а потом отнимут оставшиеся монеты, когда она, шатаясь, побредет домой. В голоде и несчастье всех этих Элис, Лиззи и Мэгги, дрожащих от холода на перекрестках и продающих себя за четыре пенса. В равнодушии и жестокости таких, как Котелок Шихан, лишивший крыши над головой сорок семей из-за нескольких паршивых фунтов. В холодном честолюбии новичков типа Сида Мэлоуна, стремящихся во что бы то ни стало превзойти старых хозяев.

Родди вздрогнул, и не только из-за тумана. Внезапно ему захотелось оказаться в своем светлом и уютном доме. Рядом с Грейс, которая обрадуется приходу мужа и достанет из духовки разогретый ужин. Он свернул и пошел на север. Домой. Чтобы хотя бы на одну короткую ночь сбежать от незаконченных дел.

Глава пятьдесят девятая

Никлас Сомс, знаменитый торговец произведениями искусства и душа нью-йоркского светского общества, опирался на трость с серебряным набалдашником и с улыбкой смотрел на женщину, которая была его женой уже почти десять лет. Утром Фиона сама просила его прийти на набережную, в просторное кирпичное здание «ТейсТи», и полюбоваться на ее последнее новшество, но сейчас настолько углубилась в процесс, что не заметила прихода мужа.

— Ник, новая машина прекрасна! — сказала она ему за завтраком. — Просто глаз не оторвать! Ты обязан ее увидеть. Приходи после ленча. Обещай, что придешь!

И он пришел, хотя не должен был. Малейшее усилие вызывало у него боль. Ник чувствовал ее и сейчас: в сердце вонзались крошечные кусочки стекла. За последние два года физическое состояние Никласа заметно ухудшилось, но он умудрялся скрывать это от Фионы. Жена расстроилась бы, а он больше всего на свете хотел оградить ее от нового горя. Ей и без того слишком досталось.

Она стояла в двадцати ярдах от него и не сводила глаз с какой-то огромной шумной штуковины. Ник покачал головой. Только его Фи могла считать прекрасной эту груду лязгающего металла. Он понятия не имел, зачем ей понадобилось такое чудовище. Знал только, что Фиона заказала его в Питсбурге за астрономическую сумму в пятьдесят тысяч долларов; по ее словам, эта машина должна совершить революцию в чайной промышленности. Бледное лицо Ника согрела широкая улыбка, в которой было поровну любви, гордости и доброй насмешки.

— О господи! — пробормотал он про себя и покачал головой. Утром из дома вышла элегантная, безукоризненно одетая леди. Сейчас на нее было страшно смотреть.

Фиона бросила жакет на табуретку так, словно это старая ветошь. Рукава белой блузки были засучены; на одном из них красовалось жирное черное пятно. Из аккуратной прически выбились пряди волос. Она нетерпеливо щелкала пальцами, говоря с кем-то, сидевшим в машине. Ник видел лицо Фионы в профиль; его выражение было решительным и энергичным. Боже, как он любил это лицо…

Пока Ник любовался женой, чудовище неожиданно ожило, заставив его вздрогнуть. Он проследил за взглядом Фионы и увидел, что из чрева машины на ленту конвейера в строгом порядке посыпались красные жестяные банки «ТейсТи». Фиона схватила первую банку, сорвала с нее крышку, вынула то, что издали казалось крошечным белым мешочком, и начала внимательно изучать его.

— Черт бы все побрал! — крикнула Фиона, как настоящая американка. Она достала еще один мешочек, затем третий, потом вложила два пальца в рот и пронзительно свистнула. Раздался скрежет металла, и машина остановилась. — Стюарт! Они продолжают рваться! Ни одного целого!

Ник удивленно заморгал, когда из дьявольского нагромождения каких-то сложных механических приспособлений вылезла человеческая голова. Это был Стюарт Брайс, заместитель Фионы. Восемь лет назад она переманила его из «Милларда».