Чайки возвращаются к берегу. Книга 2 - [9]

— Я с удовольствием поздравлю вас, мистер Ребане, если ваши парни передадут не одну, а десяток радиограмм. Но я-то знаю, что лучше всего им было бы действовать через Будриса.

Ребане поморщился, и Лидумс понял, что не следует перегибать палку. Ребане опасный противник для такого бесшабашного человека, как Вилкс. А Вилкс пока еще очень нужен в комбинации Вилкс — Лидумс — Будрис. Лидумс осторожно предложил:

— Может быть, попросить Будриса направить кого-нибудь в порт?

— Как, вы проверяете моих парней? — возмутился Ребане.

— Наша задача — проверять и перепроверять! — отрезал Большой Джон.

— А что, мистер Джон, это правильная идея! Если Будрис пошлет в порт Юрку, от того ничто не укроется! — поддержал Вилкс.

— Кто такой Юрка? — живо заинтересовался Большой Джон.

— Бывший работник Вентспилского порта. Работал там помощником стивидора еще при немцах. Юрка мне говорил, что Будрис давно предлагает ему легализоваться, даже «чистые» документы достал для работы в порту, но Юрке жалко оставлять товарищей…

— Это ваш человек, Казимир?

— Да, — неохотно сказал Лидумс. — У него тяжело больна мать, поэтому Будрис предлагал ему легализоваться. Но парня увлекла романтика.

— Черт возьми, вот это находка! — с несвойственной для него пылкостью проговорил Большой Джон. — Мистер Казимир, подождите меня, кажется, есть интересный разговор! Я покину вас на минуту!

Он вышел, а Вилкс и Ребане уставились на Лидумса. Вилкс удивленно, Ребане сердито. А Лидумс размышлял о другом: если Том и Адольф были арестованы сразу после выхода в эфир, то к чему было Будрису выпускать «умершего» для англичан Тома после двух месяцев молчания? Придется ждать. И быть еще осторожнее, хотя он и так ничем не показал интереса ко второму рождению Тома и Адольфа. Но у Будриса, несомненно, есть железная цель. Как хорошо было бы поговорить сейчас со старшим товарищем! Увы, это невозможно…

Вернулся Большой Джон, коротко кивнул Ребане и Вилксу, прощаясь, а Лидумса взял под руку:

— Вам, мистер Казимир, придется немного задержаться…

6

Этот высокий длиннолицый англичанин никогда не носил форму. Внешне он был похож на министра больше, чем любой настоящий министр. И хотя все звали его полковник Скотт, никто не знал ни его настоящего чина, ни его подлинного имени.

Перед светлыми очами полковника Скотта и предстал Казимир, сопровождаемый Большим Джоном.

Полковник благосклонно осведомился о здоровье мистера Казимира, о том, нравится ли ему Лондон, и Лидумс кратко ответил, что на здоровье не жалуется, что во владениях ее величества дышится легко и свободно, но что ему не хватает активной деятельности, — в лесу он привык быть в напряжении…

Полковник Скотт улыбнулся, пошутил:

— Не вздумайте стрелять в наших полисменов…

— О, мы и у себя в лесу давно сократили количество выстрелов, — пожаловался Казимир. — Наш руководитель считает, что следует оберегать людей, которым еще придется возглавлять решительную операцию по освобождению Латвии.

— Я с ним вполне согласен, — чуть строже сказал Скотт.

— Но молодые рвутся в бой, — начал было Казимир, однако полковник внезапно спросил:

— У вас, кажется, есть люди самых разных профессий?

— Да, если считать и наших пособников, так мы называем легализовавшихся участников групп.

— Бывшие моряки?

— Наш руководитель и сам отличный моряк. В нашей группе есть еще двое.

— По словам Джона, Вилкс назвал какого-то Юрку?

— Это портовик. Был помощником стивидора в порту Вентспилс.

— Он может легализоваться?

— Только в случае крайней необходимости. Что поделаешь, фанатически не любит большевиков и чекистов. Два его старших брата погибли в лесных боях.

Скотт помолчал немного, постукивая своей дымящейся пенковой трубкой по столу, затем спросил:

— Наш офицер, преподающий стратегию и тактику подпольной борьбы, говорил вам, вероятно, о новых возможностях проникновения по ту сторону «железного занавеса»?

— Только о порядке связи с прибывающими в Советский Союз туристами, студентами, актерами, которыми начали обмениваться русские с западными странами…

— Вот-вот! — оживился полковник. — В связи с этой акцией Советской страны, а также с учетом расширения торговых и мореходных связей возникает масса проблем. Правда, иные ретивые головы, — с осуждением произнес он, — готовы на этом основании свернуть подлинную агентурную разведку и все функции возложить на профанов-туристов, как будто большевики будут возить их в те места, которые нас интересуют! — Он поморщился от досады, затянулся, утонул в табачном дыму. — Особенно по душе пришлась эта идея американцам, впрочем, все их попытки прорваться в Россию неизменно проваливались! — подчеркнул он. — Однако отвергать всю идею бессмысленно: кое-какие данные мы, несомненно, можем получить и через туристов, и через студентов, и через наших славных моряков, особенно если сумеем хоть немного подучить их. И тут, джентльмены, на нашей стороне та самая романтика, о которой так холодно отозвался мистер Казимир!

Он говорил с таким воодушевлением, как будто выступал на приеме у министра или по меньшей мере у начальника генерального штаба. Возбужденно тыча коротким мундштуком в сторону Казимира, он пытался дать понять своим посетителям, какое количество пусть и разрозненной информации будет поступать в разведцентр, если умно сформулировать перед отъезжающими в Советский Союз людьми интересующие правительство Великобритании вопросы. Он как будто и забыл, с чего начался разговор, он восхищался своим предвидением и вниманием слушателей. Но когда уже казалось, что полковник совсем затоковался, как старый глухарь на весенней просеке, он вдруг деловито спросил: