Чайка - [5]

– О! – Жуанита почему-то почувствовала себя слегка разочарованной. – И вашему отцу это не понравилось?

– По-видимому, нет, ибо он выгнал меня из дому. И мать тоже не хотела меня видеть.

– О! А она… эта девушка?

– Она, в конце концов, объявила, что помолвлена с одним молодым человеком из Трентопа, – ответил Кент беспечным тоном.

Но Жуанита, потрясенная таким трагическим стечением обстоятельств, сидела молча и неподвижно в продолжение целой минуты.

– Вы встретите какую-нибудь другую и полюбите ее, – сказала она мягко и сочувственно, как бы пытаясь утешить его.

– О, таких встреч у меня уже было с полдюжины, – отозвался Кент с резкой веселостью и встал.

– Через пять минут мы очутимся здесь в темноте. Пойдемте!

Жуанита снова взяла его за руку, потому что по скользкой от воды скале было очень трудно спускаться. Снова рев прибоя оглушил их. Они больше не разговаривали. Ветер трепал платье Жуаниты, играл ее локонами на щеках и на лбу, Кент низко надвинул свою шапочку. Он снова чувствовал смятение среди этой бушующей стихии. Жуанита, видимо, наслаждалась от всей души; она влекла его за собой, крепко держа за руку, словно стремилась с головой окунуться в это неистовство бури вокруг. А ветер подхватывал ее смех, казалось, раздувал его, как пламя, и потом уносил вдаль.

Был час заката, но тщетно Кент, сквозь брызги и ветер, пытался увидеть хоть слабый проблеск на небе; оно было все таким же ровно-свинцовым, и холодно-серым было море. Листья эвкалиптов дождем осыпались на виднеющуюся крышу гасиэнды, кружились в воздухе, как бешеный тускло-желтый и коричневый вихрь.

– Вам надо бежать, что есть мочи! – крикнула ему в самое ухо Жуанита. – Вот она, ваша дорога в Солито, вон там, где кружится пыль, видите? Прилив подымается с каждой минутой все выше, и при таком ветре вся эта полоса очень скоро будет залита водой. Смотрите туда.

Кент посмотрел в том направлении, куда она указывала пальцем.

– Видите дорогу вон там, между нашим домом и Миссией? Когда прилив высок, мы оказываемся как бы на острове. Там канал – безобразный канал, прорытый сквозь холм. В нем только… О, что это? Взгляните! – перебила она сама себя, с удивлением вглядываясь в низенькие строения ранчо под большими деревьями. – Автомобиль!

Кент посмотрел на ее удивленное лицо.

– Что же в этом такого необыкновенного?

– Ни разу на моей памяти сюда не приезжал ни один автомобиль, – объяснила девушка с блестевшими от приятного возбуждения глазами. – У матери не бывает посетителей. И туристы не заглядывают сюда, потому что на большой дороге стоит указатель с надписью: «Частное владение». На этой дороге и в тихую погоду не увидишь автомобиля, а тем более, когда она, как сегодня, почти уже затоплена!

– Но, наверное, кто-нибудь да навещает вас иногда? Ну, хотя бы ваши тетушки. У каждого человека имеются родственники, которые делают ему визиты время от времени.

– Ну, а у меня их нет! – возразила Жуанита, все еще не отводя глаз от автомобиля. Она почти бежала вниз на дорогу, таща за собой Кента. – Единственные наши родственники очень страшные: Кастеллаго из Мехико, невероятные богачи. В этой семье четырнадцать человек детей! Я никогда никого из них не видела!..

Она, как вихрь, мчалась по направлению к дому на ранчо. В ее движениях было много свободной грации, чего Кент не мог не заметить. Когда морской берег остался в нескольких стах футов позади, перед ним открылась плоская равнина, по которой протекала речка. Вдали маячили мягкие очертания старой Миссии, созданной некогда, лет двести тому назад, босыми монахами-францисканцами и остававшейся заброшенной в течение последних двух-трех поколений.

Грязная проезжая дорога неожиданно перешла в уютную проселочную, осененную кустами и ивами. Стали все чаще попадаться одинокие дубы. Ветер с моря не доходил сюда, и вокруг царила мирная, настоящая сельская тишина.

Воздух был сырой и теплый, сладко пахло какими-то травами. В одном месте несколько старых суковатых яблонь гнулись почти до земли, а от земли навстречу их ветвям подымали свои бурые головки сухие стебли тысячелистника.

И только тут, в неожиданной, простой и поразительной после рева бури тишине Жуанита вдруг впервые осознала всю странность их маленького приключения. Она уже по-новому, со стороны посмотрела на своего спутника, встретила его такой же осторожный взгляд, вспыхнула и засмеялась с каким-то отчаянием.

– Я подумала, как это странно все… наша встреча и то, как мы сразу стали разговаривать, словно старые знакомые. Это оттого, что сюда на наши скалы никто не приходит. Никто не забирается так далеко… И у меня было такое чувство, будто… будто вы не совсем чужой, раз вы пришли сюда.

Кент нашел очаровательным и это объяснение, и срывающийся от смущения голос, и ярко вспыхнувший на щеках румянец, и по-детски умоляющее выражение ее голубых глаз.

– Не знаю, что мама скажет на это?

– Я не вижу, отчего людям не поговорить друг с другом, когда они встречаются на пустынном берегу.

– Я думала, – сказала Жуанита почти про себя, и Кент видел, что это она готовится к защите против воображаемого обвинения, – я думала, что вы пришли по какому-нибудь делу к матери. Разве не следовало спросить, что вам нужно? И я сразу увидела, что… что…