Чайка - [3]

Шрифт
Интервал

— Сегодня — нет. Вот если в воскресенье… Устраивает?

— Нет, не устраивает.

Катя подняла на него блеснувшие слезами глаза.

— Ленин все время говорил: большое внимание массе. Где оно у вас, внимание-то?

Слова эти, слетевшие с губ деревенской девочки, которой в самую бы пору еще гонять в горелки, так поразили Зимина, что он усомнился: не ослышался ли?

— Кто говорил?

— Ленин.

Зябко съежившись, она крутила мокрый поясок платья.

— А ты что же, Ленина читала?

— Читала. — В ее голосе послышалась обида. Зимин перелистал свои записи. Работы оставалось еще часа на три. «Управлюсь!» Он подошел к Кате и обнял ее за плечи.

— Ну что ты все в угол смотришь? Понравился?

— Ничего… для ночевки подойдет.

— Видно, плетью обуха не перешибешь, — засмеялся Зимин. — Хорошо. Еду. — Он закурил папиросу и, бросив повеселевшей Кате: «Облачайся», стал собирать в портфель бумаги.

Глава вторая

Было уже за полночь, когда провожаемый колхозниками Зимин вышел из избы-читальни. Он предложил Кате подвезти ее домой на своей машине и, довольный, смотрел, как она порывалась выбраться из толпы и не могла: то один, то другой задерживал ее каким-либо вопросом.

Веселая, забралась она в машину и, помахав колхозникам рукой, с удовольствием привалилась к спинке сиденья.

Машина на полном ходу вылетела из села, Впереди темной стеной стоял лес.

— Уважает тебя народ — это хорошо! — тепло сказал Зимин.

Катя вскинула на него глаза.

— Скажи, товарищ секретарь, а правда, что ты в подпольщиках был и в ссылке, а в гражданскую — у Буденного комиссаром полка?

— Откуда ты знаешь?

— Слышала. Я потому к тебе и пошла. Подумала: «Раз старый большевик — не откажет…» — Она помолчала. — Ты вот расспрашивал, как дела идут в избе-читальне… Теперь сам видел: пришел народ доклад послушать, а все не вместились. Разве это дело?

— Да, тесновато.

— Не тесновато, а дышать нечем. В городах вон какие клубы, а деревня, думают, что?..

— Кто же так думает?

— А я знаю, кто! — сердито буркнула Катя. — Вот слышал в прениях: новая жизнь, говорят, к себе манит, а старая за подол держит — не пускает. Отчего так? Образования нет подходящего… А время, сам знаешь… Только бы шагать шибче вперед да вперед…

На дорогу под колеса машины падали качающиеся тени мохнатых веток. Пахло смолой, прелым игольником. Зимин достал папиросу. Курить не хотелось, но его тянуло взглянуть в лицо спутнице, которая нравилась ему все больше и больше. Освещенные спичкой глаза Кати показались ему синими и злыми. Они неподвижно смотрели на мелькающие сосны.

— А у тебя самой какое образование? Вздрогнув, Катя повернула к нему голову.

— Какое? Высшее! Четыре зимы в школу ходила, потом на полях заканчивала. — Она вздохнула. — Станешь книжку серьезную читать — трудно! А другие нарочно, чтобы ученость свою показать, пишут так, что голова треснет — буквы русские, а слова… Смотри, лес какой! — вскрикнула она восхищенно, перекинувшись взглядом на другую сторону: темные сосны — такие высоченные, что из окна автомобиля никак невозможно было увидеть их вершины, — неслись мимо сплошной, непроглядной массой, и лишь на самые ближние к дороге падал свет от рассыпавшихся по небу звезд. — У вас, где ты родился, леса такие же красивые?

— Я в Москве родился, Катя.

— Ни разу не была в Москве. А хочется… — задумчиво проговорила она. — Книг, наверно, там!..

Зимин улыбнулся.

— Книг мы и здесь достанем, а знания, Катя, дело наживное. Ты вот счастливее меня. Я школы совсем не знал. Образование с одиннадцати лет начал на заводе, а заканчивал в тюрьмах и ссылке.

— Это хорошо, — не без зависти сказала Катя. — Товарищ Зимин, а может, ты хоть немножко расскажешь, как вы там… в ссылке? — Она смотрела на него с уважением и робостью.

— Когда-нибудь и расскажу. Ведь не раз еще встретимся. Правда?

— Конечно. А ты очень хороший. Если бы все такие… Она крепко сжала ему руку, и в этом ее порыве было столько непосредственного и наивного, что Зимин привлек к себе ее голову и погладил.

— Людей хороших у нас много, дочка.

— Я знаю.

Сосны вдруг поредели, метнулись в стороны; под колеса автомобиля кинулась просторная земля — в дымке тумана, мерцая лужами. Холодный ветер плеснулся Кате прямо в лицо; косички ее затрепетали. Она крепко зажмурила глаза, засмеялась.

— До чего хорошо, боже ты мой!

— Это твои Ожерелки? — сквозь свист и подвывание ветра расслышала она голос Зимина.

Катя открыла глаза и, увидев черневшие за мглистым полем дома, огорченно вздохнула.

— Так скоро! Ни разу я на автомобиле не ездила, товарищ Зимин.

— Хочешь — до Певска?

Она отрицательно покачала головой.

Разбрызгивая грязь, машина поравнялась с крайним домом. Зимин вглядывался в темноту.

Деревушка была невзрачная: одна улица, и на ней редко расставленные дома, похожие друг на друга. Они, казалось, не стояли, а сидели на черной земле, нахохлившись под соломенными крышами, как старые совы.

— Без электричества живем, — сказала Катя, перехватив взгляд секретаря, задержавшийся на одном из домов, под окнами которого лежали желтоватые полосы света, просочившегося сквозь щели ставней.

Она тронула плечо шофера:

— Через два двора будет кузня, а наискосок — наш дом… Две березы под окнами.


Рекомендуем почитать
Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Встреча

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Безрогий носорог

В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.


Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.