ЧаВо анархизма - [110]

. Эллерман показывает, что с право-"либертарианской" точки зрения существует "фундаментальное противоречие" в современном либеральном обществе, которое состоит в том, что государство запрещает рабские контракты. Он замечает, что "кажется, есть базовый предрассудок среди либералов, что рабство от природы недобровольно, поэтому вопрос добровольного рабства мало рассматривался. Совершенно обоснованный либеральный аргумент, что недобровольное рабство по природе своей несправедливо, неприменим в случае добровольного рабства. Запрет добровольного рабства привел к ограничению свободы контракта в современном либеральном обществе". Таким образом, можно обосновать "цивилизованную форму контрактного рабства".[12]

Статья Эллермана была так точна и логична, что многие читатели были убеждены, что она была написана правым "либертарианцем" (включая, надо сказать, и нас!). Кэрол Пейтмен верно заметила, что "здесь есть хорошая историческая ирония. На американском Юге рабы были освобождены и превращены в наемных работников, а теперь американские теоретики контрактов говорят, что все работники должны иметь возможность превратить себя в гражданских рабов" [13].

Целью статьи Эллермана было показать проблемы, которые найм (наемный труд) представляет для концепции самоуправления и что контракт не обязательно приводит к социальным отношениям, основанным на свободе. Как выразился "Филмор", "любая тщательная и решительная критика добровольного рабства или конституционного недемократического правительства будет перенесена на договор найма - который является добровольной контрактной основой системы свободного рынка и свободного предпринимательства. Такая критика будет, таким образом, сведением в абсурду". Так как "контрактное рабство" - это "расширение договора между нанимателем и нанимаемым", он показывает, что разница между наемным трудом и рабством во временных рамках, а не в принципах или задействованных социальных отношениях. [14] Это объясняет, почему раннее рабочее движение называло капитализм "наемным рабством" и почему анархисты до сих пор так его называют. Это показывает несвободную природу капитализма и скудость его видения свободы. В то время как можно представить наемный труд как "свободу" благодаря его "добровольной" природе, это гораздо труднее сделать, когда речь идет о рабстве или диктатуре (и давайте не будем забывать, что Нозик также имел проблему с автократией – см. раздел B.4). Эти противоречия показаны для всех, чтобы они могли видеть это и ужасаться.

Всё это не значит, что мы должны отвергать свободные соглашения. Это далеко не так! Свободные соглашения очень важны для общества, основанного на индивидуальном достоинстве и свободе. Есть множество форм свободных соглашений, и анархисты поддерживают те из них, которые основаны на кооперации и самоуправлении (т. е. когда люди работают вместе как равные). Анархисты хотят создать отношения, которые отражают (и, таким образом, выражают) свободу, которая является основой свободного соглашения. Капитализм создает отношения, которые отрицают свободу. Оппозиция между автономией и подчинением может быть решена только модификацией или отказом от теории контрактов, чего не может сделать капитализм, и поэтому правые "либертарианцы" отказываются от автономии в пользу подчинения (и также отвергают социализм в пользу капитализма).

Таким образом, настоящая противоположность между истинными либертариями и правыми "либертарианцами" лучше всего выражена в их мнениях о рабстве. Анархизм основан на людях, чья индивидуальность зависит от поддержания свободных отношений с другими людьми. Если люди отрицают свои способности к самоуправлению, они привносят через контракт качественные изменения в их отношения с другими - свобода превращается в господство и подчинение. Таким образом, для анархиста рабство - это парадигма отсутствия свободы, а не её выражение (как утверждают правые "либертарианцы"). Как писал Прудон:

"Если бы мне надо было ответить на вопрос: "Что такое рабство?" - я ответил бы: "Это убийство", и мысль моя была бы сразу же понятна. Мне не было бы нужды в длинных рассуждениях, чтобы показать, что право отнять у человека его мысль, волю, его личность есть право над его жизнью и смертью и сделать человека рабом - значит убить его."[15]

В противоположность этому, правые "либертарианцы" эффективно утверждают, что "Я поддерживаю рабство, потому что я верю в свободу". Это печальное отражение этического и интеллектуального банкротства нашего общества, что такой "аргумент" действительно предлагается некоторыми людьми под именем свободы. Концепция "рабство - это свобода" слишком оруэлловская, чтобы выдержать критику - мы оставим правым "либертарианцам" порчу нашего языка и этических стандартов попыткой обосновать её.

Из базового понимания, что рабство противоположно свободе, неизбежно следует анархическое отрицание авторитарных социальных отношений:

"Свобода ненарушима. Я не могу ни продать, ни отчудить мою свободу. Никакой договор, никакое условие, имеющее предметом отчуждение или упразднение свободы, не имеет силы. Раб, ступивший на свободную землю, тем самым делается свободным... Свобода есть первое условие человеческого состояния, отказаться от свободы - значит отказаться от человеческого достоинства. Возможны были бы после этого человеческие поступки?"