«Чатос» идут в атаку - [77]

Вскинув к глазам бинокль, Птухин неотрывно следил за приближавшимися самолетами.

— Где же Еременко? — спросила Александровская.

— Смотри, Соня, вот он идет, — указал на три едва видимых темных крестика Евгений Саввич. — За ним Мануэль Сарауз своих ведет Ниже — эскадрилья Александра Гусева, видишь? Он увеличивает скорость, ведь ему дальше всех выходить на рубеж прикрытия. А еще ниже идут эскадрильи Плещенко и Девотченко. Только «москас», которые взлетели с Ихара, мы не увидим. Они раньше повернули на свой рубеж. А те, что отражают лучи солнца, это «катюши» Сенаторова.

Кутюрье и шофер Сервандо вслух считали пролетающие над Монте Оскуро самолеты.

Еще хорошо были видны эскадрильи И-16 и СБ, когда в стороне, где находился Гарапинильос, горизонт озарился багровой вспышкой. Это «чатос» пошли в атаку…

Справа остались каменистые берега Эбро и железная дорога Сарагоса — Таррагона. Под крыльями истребителей промелькнула линия фронта. Степанов напряженно всматривался в светлеющий горизонт. Скоро цель.

Едва он подумал об этом, как эскадрилья Чиндосвиндо круто повернула к Сарагосе. И тут несколько раз качнулся «чато» Серова. Внимание!

Они проскочили над поросшей редким лесом горой.

И сразу Евгений увидел освещенное лучами восходящего солнца летное поле Гарапинильоса. По границам аэродрома плотно стояли фашистские самолеты; у нескольких истребителей работали двигатели.

Первая цель — стоянки «мессершмиттов». «Чатос» с ходу ринулись вниз. Рассветный воздух разорвали пулеметные очереди. Огненным вихрем эскадрилья промчалась над аэродромом Уже ничто не могло остановить ее решительный натиск.

Развернувшись и набрав высоту, «чатос» устремились к северной границе аэродрома, где стояли бомбардировщики. Сюда как раз в этот момент подошли несколько автобусов с летными экипажами. Огонь! Из автобусов выскакивают люди, бегут к укрытиям, падают. Огонь!

Еще заход. Евгений вслед за Серовым круто разворачивает истребитель и бросает его к земле. Там, где только что пронеслась эскадрилья, клубится дым и бушует пламя. И все же два «мессершмитта» попытались подняться в воздух. Тот, что оторвался от земли, попал под трассы «чато» Антонова. Горящим метеором он обрушился на стоянку «юнкерсов». Раздался взрыв, вверх полетели обломки. Второго «мессера» пригвоздил к земле Илья Финн.

Опомнились фашистские зенитчики. Но, не разобравшись в происходящем, они сосредоточили огонь на появившейся как раз в это время над Сарагосой эскадрилье Сенаторова. И тут на позиции зенитчиков обрушились «чатос» Гонсалеса Чиндосвиндо…

Четвертый заход. Полыхают пламенем самолетные стоянки. Падая под пулями, в разные стороны бегут фашистские солдаты и офицеры. Соболев и Попов расстреливают серебристые резервуары бензохранилища. Горящий бензин хлынул на землю. Все горит.

После этого захода Евгений Степанов потерял в дыму Серова и Финна.

Пятый, шестой заходы. Как привидения, выскакивают из дыма и пламени тупоносые истребители, поливая пулеметным огнем фашистский аэродром. «А ведь было приказано сделать две-три атаки», — наконец вспоминает Степанов. Но видно, не он один забыл об этом; и никто не уходит от Гаранинильоса.

Расстреляв на земле трехмоторный бомбардировщик, Евгений боевым разворотом набирает высоту. Рядом никого нет. Из дыма выскакивает Антонов. Он показывает рукой вниз — под ними камуфлированный ангар. «Чатос» всаживают в гофрированную коробку длинные очереди, И вдруг — взрыв. Ангар раскалывается, как скорлупа ореха, на несколько частей.

Истекало время полета, когда воздух потряс новый, самый мощный взрыв. Глыбы земли взметнулись к черному небу. Истребители расшвыряло в стороны. Евгений ощутил во рту горький привкус взрывчатки. «Наверное, склад боеприпасов взлетел на воздух», — мелькнуло в голове. И тут он заметил кружившийся над западной границей Гарапинильоса «чато» Серова. К комэску уже подстраивались выскакивавшие из дыма самолеты. Степанов и Антонов последними заняли свои места в строю эскадрильи.

Огибая Сарагосу с севера, «чатос» легли на курс отхода. Все ли целы? Степанов пересчитал самолеты: в звене Соболева отсутствовал правый ведомый — Горохов. Евгений тревожно посмотрел на Серова, но тот постучал пальцем по доске приборов: «Время».

По Французскому шоссе к Гарапинильосу мчались грузовики, наполненные солдатами, и красные пожарные машины Комэск перевел истребитель в пике. Атака!

Линию фронта прошли на небольшой высоте. Было видно, как бойцы республиканских войск размахиваю! привязанными к штыкам винтовок шарфами. Степанов в последний раз обернулся в сторону Гарапинильоса, но, кроме черного дыма, закрывшего весь горизонт, ничего не увидел. Он не знал, что там, в дыму, на отходе наносят удары по пылающей авиабазе эскадрильи Сарауза, Девотченко и Гусева.

Последними от аэродрома ушли эскадрильи Плещенко и Чиндосвиндо, которому немало хлопот доставили фашистские зенитки, прикрывавшие авиабазу со стороны Сарагосы…

Бахаралос напоминал растревоженный улей. Со всех концов аэродрома к заруливавшим на стоянки истребителям бежали люди.

Выключив двигатель и отстегнув привязные ремни, Степанов прислушивался к наступившей тишине. Истребительстоял на том же месте, откуда полтора часа назад ушел в рассветное небо. Всего полтора часа… Евгений устало откинулся на сиденье, заново переживая разгром фашистского аэродрома. Положив руки на борт кабины, чуть наклонившись вперед, рядом неподвижно застыл Анатолий Серов. Сняв шлем и подставив светловолосую голову прохладному ветру, не двигался с места Евгений Антонов. Зажав губами незажженную папиросу, чему-то улыбался Илья Финн. Все были здесь. Не хватало только Алексея Горохова.