Часы веков - [19]
— Па!
Все почтительно расступились и умолкли. Из пещеры медленно вышел старик.
По обеим сторонам его морщинистого лица свисали длинные седые волосы. Старик сделал несколько шагов и остановился.
— Насколько я понимаю, мы видим предводителя всех этих людей, — заинтересованно проговорил Великанов. — Посмотрим, что решит этот Па…
Старик что-то спросил сипловатым, дребезжащим голосом. Молодой воин с большим тугим луком на плече и колчаном стрел у пояса шагнул навстречу Па и быстро заговорил. Было заметно, что ему не хватает слов, он часто повторял одни и те же звуки и для большей убедительности кривлялся и помогал себе руками. Он так размахивал ими перед лицом Па, то и дело указывая на стволы деревьев, что Муха невольно ухмыльнулась.
— К сожалению, с помощью рук объясняются ещё и в наши дни некоторые люди, — сказал часовой мастер. — Удивительная дикарская привычка, дошедшая до нас сквозь тысячелетия! Заметь, что он болтает и размахивает руками уже десять минут, а между тем всё можно объяснить несколькими словами: стволы деревьев не загорелись!
Старый Па только один раз взглянул на стволы. А когда воин умолк, заговорил он сам, точно так же двигая руками и кривя морщинистое лицо. Чем дольше говорил старик, тыча рукой то в потухший костёр, то в незагоревшиеся стволы над своей головой, тем больше краснело его морщинистое лицо и тем злее и исступлённее звучал его дребезжащий голос. Под конец Па начал визжать и топать ногами.
— Кому-то придётся плохо, — вздохнул Великанов, — старик, видимо, разъяснил своим людям, кого следует наказать. Наверно, костровой заснул, когда они были на охоте, и не подложил в костёр хвороста… Всё ясно: виновника до сих пор щадили, надеясь, что Дух Огня покровительствует ему и хочет зажечь стволы двух этих берёз.
— Но ведь стволы не загорелись потому, что утих ураган! — сказала Муха.
— Такие тонкости непонятны в этом обществе! Раз не загорелись, значит Дух Огня отказался покровительствовать костровому!
— Вы думаете, его накажут?
— Со всей строгостью первобытных законов!
— А что ему сделают?
— Не знаю… Да вот волокут и самого кострового… Ого! Ты посмотри, как этого беднягу скрутили ремнями!
— Но он же совсем мальчик! — вскрикнула Муха.
— Да, пожалуй, ему лет пятнадцать… Для каменного века, кстати сказать, возраст вполне достаточный, чтобы отвечать за свои проступки…
— Он стонет!
— Ещё бы! Ты видишь, как ремни впились в его руки и ноги?
— Я не могу смотреть на это, товарищ Великанов!
— Меня самого подирает мороз по коже, Муха! Ведь этот юнец уже человек, а не человекообразная обезьяна! Когда ты бросалась на помощь обезьяне, рискуя жизнью, я не очень понимал тебя… Но сейчас перед нами человек!
— Ему надо помочь, товарищ Великанов!
— Надо, но как? Боюсь, что… боюсь, что наши милые предки собираются принести его в жертву Духу Огня!
Муха окаменела. Она не могла двинуть ни одним пальцем. Сквозь странный туман, задёрнувший её глаза, она видела, как старик Па пнул ногой брошенного на землю мальчика и взял из рук какого-то воина каменный топор.
— Ах, я, старый дурень! — вдруг сказал часовой мастер. — Я потерял электрический фонарик… Но я не потерял свои спички! Целый коробок спичек!
В это время племя надсадно затянуло какую-то песню, а старый Па поднял над мальчиком топор.
— Остановись, Па! — громовым басом закричал Великанов, выходя из-за куста. — Остановись, иначе Дух Огня покарает тебя самого!
Выскользнувшая следом за Великановым Муха ясно увидела, что все люди в меховых одеждах шарахнулись в сторону.
Они сейчас же оправились и взметнули свои луки, топоры и дротики, чтобы поразить двух удивительных низкорослых незнакомцев. Однако они не успели этого сделать, так как в руках часового мастера сверкнул огонёк зажжённой спички.
И этот крошечный огонёк поразил их больше, чем мог бы поразить приставленный к сердцу нож.
— Ххо! — завопили они в один голос.
Люди в меховых одеждах бросали оружие на землю. Они падали на колени и поднимали руки с растопыренными пальцами над своими головами, показывая, что в их руках больше нет никакого оружия.
— Не надо так волноваться, граждане! — говорил Великанов, подходя к связанному мальчику и продолжая зажигать спички. — Право же, вашему племени ничего не угрожает, потому что мы пришли из такого племени, где убийство человека считается самым мерзким преступлением! Вы не понимаете меня? Ну что ж, я на вас не в обиде… Скажу вам больше: я был уверен, что вы не поймёте меня… А говорю я вам всё это для того, чтобы мне самому не было страшно! Когда работает язык, как-то спокойнее на душе!
— Надо развязать мальчика, — заикаясь, сказала Муха. — Он так закручен, что тут и в год не разобраться!
— Па! — грозным басом рявкнул часовой мастер.
Старый Па на коленях добрался до Великанова. Лицо Па было таким же белым, как и его нечёсанные седые волосы.
Осмелевший Великанов, кривляясь и жестикулируя, как дикарь, дал ему понять, что мальчик должен быть освобождён. Па развязал его за несколько секунд и попятился на коленях на прежнее место.
Дрожащий всем телом мальчик продолжал лежать. Это был премилый русоволосый юнец с чуточку оттопыренными грязными ушами и немытым лицом.
