Часы-убийцы - [17]

– Очень любопытно, – скучающим голосом проговорил Хедли. – Однако сначала я хотел бы услышать, что сегодня ночью произошло в этом доме. И желал бы составить собственное мнение, потому что, знаете ли, все эти метафизические рассуждения...

Фелл, тяжело соля, вытащил из кармана старенький портсигар.

– Одним словом, вам нужны доказательства того, что все мною сказанное не высосано из пальца? – спросил он спокойно. – Отлично. Почему украдены обе стрелки часов?

Хедли невольно крепче ухватился руками за ручки кресла...

– Спокойно, спокойно... я же не сказал, что кто-то еще обязательно будет заколот. Попробуем подойти к вопросу с другой стороны. Пожалуй, на свете мало вещей, с которыми мы имеем дело чаще, чем с часами; однако едва ли вы сможете, не взглянув на них, с абсолютной уверенностью ответить на такой вопрос; какая из стрелок находится снаружи, ближе к стеклу часов, минутная или часовая?

– Ну... – протянул Хедли, пробормотал что-то себе в усы и вытащил свои часы. – Гм-м. Минутная снаружи, по крайней мере в этих часах. Да ну конечно же, черт побери! Она и должна быть снаружи – просто в силу здравого смысла! Она ведь должна описывать большую дугу... Верно. Ну и что?

– Именно так. Большая, минутная стрелка ставится снаружи. Между прочим, – с угрюмым лицом продолжал Фелл, – инспектор Эймс был заколот минутной стрелкой. Далее, не знаю, приходилось ли вам в детстве провести несколько самозабвенных часов, разбирая любимые отцовские настенные часы, чтобы попробовать научить их бить тринадцать раз. Если приходилось, вы должна знать, как трудно снимать стрелки... Для убийства Эймса, как видно, нужна была только большая стрелка, а ее можно снять, не трогая другой, меньшей. Зачем же было тратить время и силы, чтобы снять их обе? Для таких часов это довольно сложная операция, и я никак не могу поверить, что она была проделана только из любви к искусству. Но тогда зачем же?

– Чтобы получить запасное оружие? Доктор покачал головой:

– Тут-то и загвоздка. Если бы так, проблемы бы не существовало. Однако на глазок длина минутной стрелки – примерно девять дюймов. Следовательно, с учетом обычных пропорций, часовая слишком коротка, чтобы служить оружием. Если ухватить ее средних размеров рукой, свободным останется какой-нибудь дюйм, от силы полтора. Таким коротким острием нельзя нанести серьезное ранение. Но тогда зачем же она была украдена?

Сунув в рот сигару, Фелл протянул портсигар Хедли и Мелсону, а затем, сломав подряд несколько спичек, закурил. Хедли нетерпеливым движением вытащил из конверта несколько сложенных вдвое листков бумаги.

– И это еще не самый крепкий орешек, – продолжал доктор, – Сложнейшая для меня головоломка – поведение некоего джентльмена по имени Боскомб и еще одного, которого зовут Стенли. Тут я как раз хотел немного вас расспросить. Вы помните, конечно, Питера Стен... Э-э, что это у вас в руке?

Довольно хмыкнув, Хедли ответил:

– О, всего лишь факт. Маленький фактик. Рапорт. У Эймса в трех строчках сказано больше, чем у кое-кого – не хочу называть его имени – в шести главах. Послушайте-ка:

"В дополнение к рапорту от 1 сентября сообщаю: в настоящее время я могу убедительно доказать, что женщина, убившая 27 августа текущего года Ивена Томаса Мандерса, служащего универмага "Гембридж", проживает по адресу: Линкольнс Инн Филдс, 16..."

6. Рапорт инспектора Эймса

– Слушайте, – сказал Фелл, когда Хедли внезапно умолк, – есть там что-нибудь еще?

Хедли быстро пробежал глазами небольшие, аккуратно исписанные листки. Лицо его становилось все более озабоченным, и он, словно ему вдруг стало жарко, снял шляпу и расстегнул плащ.

– Вы только посмотрите! Он пишет... Гм... гм... Ничего конкретного, черт побери. Слова лишнего не скажет, пока не будет достаточно улик, чтобы выписать ордер на арест. Это после того, как Стенли в деле Хоупа-Гастингса... – Хедли внезапно поднял голову. – Скажите, мне почудилось или вы действительно минуту назад упомянули имя Стенли?

– Упомянул, конечно.

– Но это же не...

– Это именно тот Питер Стенли, который с двенадцатого по четырнадцатый год был вашим предшественником в Ярде. Он сейчас здесь, в этом доме. Как раз о нем я и хотел вас расспросить. До меня дошли слухи, что ему пришлось уйти в отставку, но подробностей я не знаю.

Угрюмо уставившись глазами в камин, Хедли ответил:

– Ему "дали отставку", потому что он застрелил безоружного человека, не оказавшего к тому же сопротивления при аресте. И еще потому, что он, не имея на то оснований, поспешил с арестом, хотя старина Эймс еще не успел выяснить все подробности. Я хорошо это помню, потому что как раз тогда при реорганизации Ярда получил повышение в должности. Вообще говоря, винить в случившемся надо не только Стенли. Во время войны он был на передовой, и ему – с его нервами – не следовало бы давать в руки и пугач. Собственно потому он и отделался отставкой. Фактом является, однако, то, что некий Хоуп, разыскиваемый полицией за какую-то финансовую аферу и смирный как овечка, получил четыре пули в голову. – Хедли недовольно поморщился. – Не нравится мне все это, Фелл, абсолютно не нравится. Почему вы не сказали, что Стенли замешан в эту историю? В Ярде... не придут в восторг, если газеты поднимут шумиху. Что касается нашего друга Стенли... – инспектор умолк и зажмурился.