Часы любви - [124]

Не говоря ни слова, призрак повернул к ней голову. И оценив ситуацию, словно необоримый ветер метнулся к ней и стащил с невысокой стенки.

– Какого черта?! Кто ты?! – спросил призрак, оказавшийся вовсе не призраком, а мужчиной из плоти и крови, наделенным могучей силой.

– Мне больно, – охнула Кэтлин, даже не пытаясь сопротивляться.

– Кто ты и что делаешь здесь?

– Этот вопрос я могу задать и тебе. Судя по голосу и скверным манерам, ты не из Верхов. – Она не хотела показаться надменной, это была простая констатация факта.

Луна вновь вынырнула из облаков. Она постаралась рассмотреть мужчину. К удивлению Кэтлин, он был явно потрясен ее обликом. Она не была с ним знакома, значит, дело было в чем-то другом.

– Кто ты? – прошептала она.

Он глядел на нее, словно не веря своим глазам.

– Разве я знаю тебя? – выпалила Кэтлин, встревоженная этим взглядом.

– Нет, – ответил он с каким-то непонятным выражением на лице. Рука его прикоснулась к лицу девушки, к слезам, которые не успели еще высохнуть. – Ты плакала? Почему?

– Это не твое дело.

– А что ты делала на этой стене? До речки лететь отсюда не близко.

Кэтлин отвернулась от него. И промолчала.

– Ты плачешь по мужику? Влюбилась, значит? – он словно издевался над ней. – А я и не думал, что у вас, в Верхах, способны на это. Мне казалось, что сердца ваши слишком холодны для слез.

– Разве люди умирают из-за любви? – Отерев слезы со щек, она улыбнулась. – По-моему, они умирают, когда их не любят.

– Ты думаешь, что тебя никто не любит?

Слезы вновь хлынули по ее щекам. Кэтлин промолчала.

– Плохо, когда женщина плачет так тихо, – сказал он едва ли не с осуждением.

– Слезы становятся тихими, когда их некому слышать.

На лице мужчины отразилось смятение. Кэтлин явно растрогала его, хотя он совершенно не хотел этого.

– Иди отсюда. Здесь тебе не место, – проговорил мужчина.

– Ты из смутьянов? Это ты сжег наш сарай и убил мою милую Бурьку?

– Ничего я не поджигал. – В признании этом слышалось и возмущение и самоосуждение.

– Как тебя зовут? – негромко спросила она.

– Я не дурак, чтобы называть себя. – Руки его крепче стиснули ее запястья. – Но я знаю тебя, Кэтлин Куинн. Ты та самая девочка в хорошеньком платьице… – голос его стих до шепота, – и с милой мордашкой.

– Кто ты? Назови мне хотя бы свое имя.

– Чтобы наутро меня линчевали? Нет уж, спасибо.

– Но я же вижу, какой ты – рыжеволосый, с грубым лицом… но, по-моему, в нем есть доброта.

Он оттолкнул ее. Кэтлин уперлась спиной в ограду террасы.

– Позволь мне дать тебе совет, Кэтлин Куинн. Уезжай-ка из этого замка прямо сейчас и не думай возвращаться. Сегодня здесь будут неприятности. Лучше держись подальше отсюда.

– И у тебя хватает наглости давать мне такой совет? Значит, ты один из тех парней, о которых все говорят… Парней, что ночами бродят по глену.

– Я спас тебе жизнь, – рявкнул он. – Но ты из Верхов. Возможно, ты ничего не знаешь о благодарности. Хотя и должна бы испытывать ее ко мне. А теперь уходи из замка.

Кэтлин бесшумно отодвинулась от стенки террасы. Однако прежде, чем мужчина исчез среди корявых стволов, она спросила:

– А ты когда-нибудь любил, бунтовщик?

– Ага, но она не любит меня.

– Не стоит губить других, чтобы повредить ей.

Лицо его ожесточилось.

– К ней это не относится.

– Понимаю.

– Ступай отсюда, Кэтлин Куинн, береги свое милое личико, – буркнул он.

– Ты знаешь, что я предупрежу их, как только уйду отсюда.

– Да, но все-таки уходи.

– Почему же ты пощадил меня? – прошептала она.

– Из-за слабости к смазливым девчонкам, даже если они и из Верхов.

– Молись, чтобы мы добились желаемого. По-моему, мы с тобой хотим одного и того же.

– Ага, – прошептал он, с трудом отрывая взгляд от ее удаляющейся фигурки.

* * *

Равенна пробиралась через толпу гостей, веселящихся на лужайке. Грудь ее разрывалась, требуя воздуха. Бок болел, платье порвалось, но она думала лишь о том, чтобы найти Тревельяна. Она должна предупредить его. Предупредить и спасти.

– Дитя, дитя мое, куда ты так спешишь?

Повернувшись, она увидела отца Нолана. Она не хотела останавливаться, чтобы сообщить ему о грядущей трагедии, ибо ей нужно было отыскать Ниалла, но возле священника на скамеечке сидела Гранья. Сердце Равенны подпрыгнуло, и она бросилась к бабушке.

– Гранья! Гранья! – воскликнула Равенна, опустившись на колени перед бабушкой. – Гранья! Я только что видела Малахию! Тебе нужно уходить отсюда! Он сказал мне, что сегодня ночью смутьяны намереваются спалить замок! – Девушка смахнула слезы с лица. – Скажи мне, что случится? Ты что-нибудь видела об этом?

Гранья погладила волосы внучки. Равенна глядела на нее, впервые заметив, насколько стара Гранья. Она не видала ее несколько дней, и они показались годами.

– Равенна, моя дорогая, моя милая Равенна. Я так порадовалась за тебя. Но видений, дитя, у меня не было.

Равенна обняла Гранью и постаралась набраться отваги. Теперь она нужна была Ниаллу. Его следовало предупредить.

– Я должна найти Тревельяна. Его хотят убить, – Равенна в ужасе всхлипнула. Паника охватила ее, едва она поняла, что может потерять то, чем владела, не ценя этого.

– Итак, ты полюбила его, правда, моя дорогая?