Часы, идущие назад - [22]

– А что фотограф Нилов мог иметь против судьи, чтобы его позорить? – спросил Гущин.

– В этом все и дело – ничего! Банкет в августе состоялся. Нилов лишь в середине июля приехал в Горьевск. Они с судьей Репликантовым до того, как тот видео заказал, даже знакомы не были. Причина могла крыться в другом. В том, что Нилову кто-то специально заплатил, чтобы через сеть опозорить судью. Я это тогда у фотографа спрашивал. Но он от всего открестился. Стоял на своем: ничего плохого не хотел, просто позабавился. Но то, что он все отрицал, еще ничего не значит. За этой историей мог кто-то стоять.

– Кто?

– Я ведь недавно сюда назначен, в ОВД, – скромно ответил Первоцветов. – Так что слухами лишь оперирую, Федор Матвеевич. А по слухам, за историей этой мог стоять замглавы администрации Андрей Казанский. Тот, что приезжал в Дом у реки.

– А что у него с Репликантовым? Судья ему в чем-то дорогу перешел? Уголовное дело, процесс?

– Нет, там все в какой-то иной плоскости. Гораздо более личное. Только я не в курсе. Скандал тот августовский замяли. Ролик посмотрели и забыли.

– А фотографа прикончили, – хмуро подытожил Гущин. – Кто может быть в курсе этого конфликта? С кем потолковать?

– Можно с Вакулиным. Он владелец «Горьевских далей», где банкет проходил. Местный. Бизнесмен. Он их круга и давно знает обоих как облупленных. Кстати, присутствовал на том банкете в роли организатора и гостя одновременно. Может, у него есть какая-то полезная информация, если сумеете его разговорить.

– Так, понятно, Вакулин, – Гущин записал себе. – А та моя просьба – узнать побольше насчет Дома у реки?

– Это легко сделать в городском музее, – ответил Первоцветов. – Музей по воскресеньям как раз открыт. Александра Вакулина в воскресенье утром столь же легко застать в его собственном отеле – он в сауне парится, в бассейне отмокает после загула выходных дней. Пить начал с тех пор, как бизнес его под откос покатился.

– Тогда сначала едем к Вакулину, а то он снова упьется после сауны. – Гущин глянул на часы. – Музей от нас никуда не убежит.

Трехэтажный особняк-новодел отеля и ресторана «Горьевские дали» располагался напротив Горьевского пассажа – уродливого торгового центра, залепленного вывесками «Головные уборы», «Ювелир», «Обувь», «Купеческая пастила» и «Губернский стиль».

Войдя внутрь отеля, Катя сразу поняла, отчего судья Репликантов выбрал для парадного банкета именно это место – подобный тяжеловесный стиль и нелепый дизайн предпочитали силовики. Этакую смесь всего и сразу: бархатных купеческих стульев с гнутыми ножками, тяжелых массивных столов, отделанных «под кирпич» брутальных стен и при этом потолков с лепниной и хрустальных люстр с висюльками (!). И чтобы в меню было много жаренного на гриле и на углях мяса и всего, что пожирней, посытней.

Холл отеля пустовал, пусто было и в сумрачном зале ресторана, где, несмотря на мощный кондиционер, пахло застоявшимся потом и духами. Затем откуда-то из недр здания выскочил менеджер-портье. Узнав, что трое прибывших – Гущин, Первоцветов и Катя (Анфиса осталась в ОВД, в цепких когтях следственного производства) – не будущие постояльцы, а из полиции, сразу погрустнел и промямлил, что «Шур Шурыч у себя, но ему нездоровится».

Первоцветов только рукой махнул – разберемся – и повел их мимо банкетного зала, мимо еще одного холла, мимо небольшого бассейна, где слышался смех и плеск. Там, словно в бирюзовой тропической лагуне, плескались две нимфы-топлес. На бортике бассейна стояли бокалы с шампанским со следами губной помады.

Мимо, мимо нимф – в прокуренный коридор. Первоцветов постучал в белую дверь.

– Кого еще черт несет? Я занят.

Капитан Первоцветов нажал на ручку двери, и она распахнулась, открывая вид на неприбранный «приватный кабинет» ресторана – с бархатным красным диваном и круглым столом на шесть персон, за которым сидел крупный мужчина в одном лишь синем банном халате, с волосатой грудью, хмурый, явно с похмелья. Возрастом далеко за пятьдесят. У него были густые седые волосы и маленькие заплывшие медвежьи глазки, курносое лицо с грубыми чертами – ни дать ни взять типичная карикатура на некогда прославленного анекдотами «нового русского», обрюзгшего и расплывшегося под грузом прожитых лет.

– Александр Александрович, здравствуйте, есть разговор, – с порога возвестил капитан Первоцветов. – Это вот полковник Гущин из ГУВД, у него к вам вопросы.

Александр Вакулин – «Шур Шурыч» для своей челяди из персонала отеля – бессмысленно заморгал, тяжело вздохнул, распространяя вокруг себя запах перегара.

– Я… это… А по какому вопросу? Это из налоговой?

Гущин официально представился.

– Криминальная полиция, розыск.

Вакулин все моргал.

– А, это… ясно чего… Мне в отеле сказали – мальчишку того убили в Доме у реки. Некоторые в городе скажут – туда ему и дорога, байстрюку, только не я.

В дверь робко заскреблись, затем в щелку заглянуло сильно накрашенное личико нимфы, закутанной в белый банный халат.

– Шур Шурыч, я бутылку возьму. У нас шампань кончилась.

– Брысь, потом. Здесь люди по делу пришли, – Вакулин отбрил нимфу не грозно, устало-добродушно. – Катись отсюда, купайтесь там. А вы это… вы садитесь…