Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ - [68]

– Люблю, – отвела глаза и всё-таки растерялась.

– Так принимаете приглашение? Если да, то я заеду за вами ровно в 15.00.

То, что незнакомая женщина совсем рядом в машине, на переднем сиденье, где ещё недавно сидела Зина, – сбивало с толку. Ему было стыдно и почему-то в первую очередь перед Томочкой, словно она незримо присутствовала и осуждающе смотрела на заблудшего папашу. О Зинаиде он старался не думать, это было выше его сил. Света о чём-то беззаботно болтала, шутила и звонко смеялась. Она была лёгкая, и не от своей хрупкости – она была вся лёгкая и удивительно непосредственная.

Они просидели два часа в ресторане. Время пролетело незаметно, и Степан то и дело поглядывал на часы. Скорее всего, она заметила это и засобиралась домой, ссылаясь на неотложные дела. Так начался их роман, по-другому и не скажешь.

Светлана жила на Радищева с бабушкой, не так далеко от его прежнего дома. Её родители давно переехали в Москву, как он понял, по работе. Она осталась в Ленинграде по убеждению. У них была красивая старая квартира, и она чем-то напоминала Степану квартиру на Староневском, во всяком случае, он чувствовал себя у неё точно так же и ещё больше возненавидел свой новый дом в Автово. Они встречались каждый день, хоть на час, по-другому не получалось. Из дома почти никогда не звонил, и так чувствовал себя кругом виноватым.

Света была полной противоположностью Зинаиды: мягкая, тихая, застенчивая. Они друг друга ни о чём не расспрашивали, только догадывались. Степану хотелось о ней знать всё – как она жила до него, была ли в её жизни любовь, но он не смел, так как сам был совершенно не готов вести разговоры о своём семейном положении. Иногда нестерпимо хотелось показать фотографию дочки или даже взять её с ними в зоопарк или в ТЮЗ на какой-нибудь весёлый спектакль и слушать их жизнерадостный смех.

Светина бабушка, милая интеллигентная пожилая женщина, с аккуратно уложенными короткими седыми волосами и обязательно в массивных старинных серьгах, судя по старым фотографиям, была хороша, в ней чувствовалась порода, и говорила она красиво и мелодично. Степан любил слушать её необыкновенные рассказы о былых временах и жалел, что своих бабушек и дедушек видел только на фотокарточках. Мамина мама осталась в блокадном Ленинграде, от эвакуации отказалась, когда узнала, что дедушка погиб на фронте. Папины ушли друг за другом через год, как он родился, – поздний, одним словом.

Время идти в рейс приближалось. На целых три месяца! Он грустил и всё же был рад. Ему надо прийти в себя, подумать – становилось невыносимо. Дома никто ни о чём не догадывался. Из близких только проницательная Татьяна поглядывала на него явно вопросительно.

– Не узнаю я тебя! Колись, что творишь? Ведь что-то происходит! То-то я тебя не знаю!

Самым тяжёлым испытанием было спать с Зиной. Поначалу как-то справлялся, пока не понял, что сильно привязался к Светлане, и не просто привязался, и не влюбился даже, а прямо полюбил, а что это за чувство такое мучительное, объяснить не мог.

За два дня до отъезда встретился с ней, на обеденном перерыве, в кафе напротив её работы. Середина апреля, солнце весеннее, настроение, надежды на непременное счастье! Посидели, друг на друга посмотрели, за руки подержались, и Степан поехал к дочке – уроки с Томочкой сделать, с мамой поболтать… Зинаида звонила, справлялась, когда дома появится, а он возьми да ляпни:

– Может, здесь спать останусь?.. В рейс скоро, надолго, и голова болит, раскалывается…

Выдавил на одном дыхании ещё и таким измученным голосом, что и сам поверил в головную боль, даже автоматически потёр виски и тяжело вздохнул. Она и согласись, и ни слова против. Неужели всю ночь со Светой, и спать рядом! Уходил после десяти, чтобы наверняка. Зина знала, что любит пораньше лечь, пораньше встать – привычка ещё с училища, из-за чего постоянное недовольство слышал, что никому спать не даёт. «Вот и выспитесь!» – не без ехидства подумал Степан и направился в прихожую.

Мама вышла провожать и онемела, услышав уже в дверях слова сына вместо прощания:

– Если кто будет звонить, я сплю.

Стремглав побежал вниз по лестнице, минуя лифт, хотелось побыстрее оказаться в машине и мчать, мчать на Радищева.

Вот Светик удивится! Думала, наверное, что сегодня уж точно больше не увидимся! А он на всю ночь! От такого волнения пару раз на красный проскочил, машину кое-как припарковал. Долго носился – искал телефонную будку. Как назло, одна не работает, в другой трубка вырвана с корнем. Варвары! Делать нечего, решил без звонка.

Света открыла не сразу и долго спрашивала, кто это. Можно подумать, в глазок не видно, или растерялась от неожиданности.

Бабушка спала, если бы и нет – никогда не выйдет, очень деликатная.

Они долго сидели на кухне. Света бегала радостная в голубом стёганом халатике и не знала, чем угостить.

– От мамы я! Ничего не хочу! – улыбался Степан. – Тебя хочу!

Света прятала глаза от свалившегося счастья. Вот чего не ждала от Стёпы, так этого, и чтобы так запросто и неожиданно, как самый что ни на есть сюрприз, о котором она не раз мечтала, только не могла предположить, что возможно такое – несвободен. Его положение тяготило, и мама не раз говорила: женатые мужчины – табу, нельзя семьи разрушать, как бы ни свербело в одном месте. Она доподлинно знала, что у отца было серьёзное увлечение и как долго мама за отца воевала – не развелась, не опустила руки, а именно боролась. Со стороны всё в одном свете видишь, пока сама с этим не столкнёшься. Да! Нельзя было отношения с женатым заводить! А если невозможно отказаться?! Себя обмануть трудно, знала, что не сопротивлялась и не думала о последствиях. Сразу поняла – её мужчина. Бороться за него не будет, но и от него не откажется. Когда у мамы такая история случилась, училась в 10 классе, и все скандалы слышала и упрёки, и мамины слёзы видела – всех любовниц, вместе взятых, ненавидела лютой ненавистью. Стала любовницей – начала их оправдывать. Бессильны люди перед чувствами, несёт, как по мощному течению, крутит, не выбраться.