Частного сыщика заказывали? - [21]

Если верно, что против лома нет приема, тогда остается только хитрость.

— Добрый вечер, Татьяна Александровна, — послышался слева от меня мягкий мужской голос.

Голос я не узнала, особой угрозы в нем не услыхала и осторожно покосилась на говорившего.

Увидев мужчину лет сорока в легком сером костюме, я разогнулась и осмотрелась.

На передних сиденьях «Ауди» сидели двое: шофер и тот прыгучий паршивец, очевидно, по совместительству трудящийся телохранителем.

На заднем сиденье были только мы вдвоем с боссом.

Вальяжный господин окинул меня сверху донизу полупрезрительным взглядом, прикурил длинную сигарету от золотой зажигалки и улыбнулся мне почти дружелюбно.

— Ничего доброго в этом вечере я не вижу, — проворчала я, — вы кто?

— Азбашев Рафаэль Константинович, — услышала я в ответ и едва не присвистнула: какие люди раскатывают по городу в поисках меня, грешной!

Если это и не любовь, то как минимум очень важное дело.

С ума сойти! Сам Азбашев подсуетился организовать встречу, приехал к самому моему дому, а я сижу скукожившись и вроде как и не рада!

Я оценила все величие азбашевского подвига, однако не стала сразу бросаться на шею этому крутому дяденьке.

Покачав головой, я спросила:

— У вас так принято знакомиться с девушками или только ради меня вы устроили этот спектакль?

Азбашев уже открыл рот, чтобы ответить, но тут телохранитель, сидевший впереди, показал ему мой пистолет, извлеченный из сумки.

Азбашев поступил, как школьник, увидевший шпаргалку:

— Вы были вооружены, Татьяна Александровна, а у меня есть желание с вами пообщаться без сложностей. За все неудобства вам будет заплачено, а сейчас примите мои искренние извинения. Я, честно говоря, и не думал, что ребятам придется поступить с вами настолько жестко.

— Похоже, что вы вообще ни о чем не думали, — громко проговорила я, с удовольствием замечая, как изменяется холеная физиономия Рафаэля Константиновича, — или в этом тоже ребята виноваты?

Он посопел, очевидно, обдумывая лучший вариант ответа, и решил, что самым умным будет проигнорировать реплики недовольной дамы.

— Вы куда-то собрались ехать, Татьяна Александровна? — вместо ответа спросил он и тут же блеснул наблюдательностью: — Вы же вышли на дорогу явно ловить мотор.

— А давайте перейдем ближе к делу, — предложила я и села свободнее, — и прикажите своему денщику отдать мне сумку. С пистолетом он пусть пока поиграется, если ему так хочется.

Азбашев нахмурился еще больше, бросил взгляд на телохранителя и еле заметно кивнул. Тот, просмотрев еще раз содержимое моей сумки, передал ее мне.

Я тут же вынула косметичку и принялась неторопливо приводить себя в порядок. Пусть ждет, засранец, если не умеет уговаривать.

«Ауди» продолжала катиться по трассе в сторону объездной дороги, скоро предстояла развилка, ведущая или к центру города, или за него, ближе к нашей психиатрической лечебнице. Это был совсем не тот маршрут, куда мне нужно было попасть.

— Итак, Татьяна Александровна, — напористо начал Азбашев, видимо, правильно решив, что не стоит ждать, когда мое плохое настроение вдруг возьмет и само исправится, — я встретился с вами, чтобы серьезно поговорить.

— Я заметила уже, что все это серьезно.

Азбашев, не обращая внимания на мои слова, продолжил:

— Как мне рассказала Катя, вы оказали ей помощь, которая уже стоит того, чтобы с вами обращались уважительно и с благодарностью.

Я закурила и сделала вид, что думаю о чем-то своем, сама же, разумеется, быстро прикинув, решила, что Азбашев врет. Если Катя хотела что-то ему рассказать, она бы давно это уже сделала, и не было бы смысла отягощать мою жизнь встречей с шантажистом.

Я оказалась права, Азбашев говорил о другом событии, в чем я тут же и убедилась.

— По ее словам, — солидно продолжил Азбашев, — те трое козлов, что напали на нее на улице, ждали именно ее, они подкарауливали…

— Ну прямо как вы сейчас, — не удержалась я и продемонстрировала свой скверный характер.

— Татьяна Александровна, — с терпеливым достоинством произнес Азбашев, — я перед вами извинился, и на этом вопрос закрыт. Вы после того, как выполните мою работу, просто добавите в счет строку за моральный ущерб. Сумма, проставленная вами, может быть сколь угодно большой — в пределах разумного, конечно же. Сейчас у нас с вами идет серьезный разговор, а вы продолжаете изображать из себя истерическую дамочку. Мое мнение о вас ухудшается.

— А не плевать ли мне на это? — вслух подумала я, и в салоне «Ауди» повисла напряженная тишина.

Водитель с телохранителем сделали вид, что ничего не слышали.

Паузу очень кстати прервал звонок сотового телефона Рафаэля Константиновича.

Азбашев, надув губы, полез во внутренний карман пиджака и отрывисто ответил в трубку:

— Да… да, я…

Несколько минут он слушал молча то, что ему говорили, потом произнес:

— Поставь это.

Потом он помолчал еще несколько минут и наконец, вздохнув, сказал:

— Достаточно, забирай все, что найдешь из той же оперы, и вези мне домой.

Медленно сложив телефон, Азбашев повернулся ко мне.

— То, что я вам сказал, Татьяна Александровна, имеет уже второстепенное значение.

Я не ответила: если мужчина решил поиграть в мудреца, то это надолго.