Частное расследование - [24]

– Это английские книги мужа, – пояснила Маргит. – Почти все без исключения – детективы. Когда Шандор начал заниматься английским, то сказал, что хотел бы научиться разговорному языку. Мне, правда, хотелось, чтобы он читал серьезные вещи… Но и это мое пожелание в отношении Шандора окончилось так же, как и все другие. Его как-то больше интересовал легкий жанр. Во всем.

Тоот улыбнулся.

– И давно он начал заниматься английским?

– Примерно пять лет. Когда он только начал заниматься, я попробовала уговорить его изучать немецкий, так как его он смог бы использовать на работе, но он не послушал меня. Сказал, что в той степени, в какой немецкий может понадобиться ему на работе, он его знает.

– А ради чего он стал изучать английский?

– Видите ли, Шандор принадлежит к тому типу людей, которые ни к чему не испытывают подлинной страсти. Случаются лишь какие-то привязанности, которые на более или менее долгий срок овладевают ими. Сначала у пего возникло непреодолимое желание лазать по горам, заниматься туризмом, потом пришли шахматы. На смену им пришла охота. А этим летом, когда мы вместе были по путевке на Балатоне, он решил заняться парусным спортом. Даже купил пособие…

Тоот оглядел стены. Они были пусты. Только в одном углу выделялось на обоях светлое пятно.

– А что за картина тут висела? Варгане закусила губу.

– Это не картина, а плакат. Любимый плакат моего мужа. Я сняла его, потому что мне он не нравился.

– Мог бы я взглянуть на него?

Женщина вышла и через минуту вернулась с бумажным рулоном. Тоот расправил его. Это был снимок с воздуха: зеленые холмы с пальмами, ослепительно сверкающие под лучами солнца белые дома, а вдали – синий, как чернила, океан. И короткая надпись: Малибу.

– Это где-то в Калифорнии. Когда у мужа было плохое настроение, он всегда смотрел на этот плакат. Он мог развлечь его гораздо лучше, чем я или дети. – Маргит снова улыбнулась. – Странно, что прочно стоящий на родной земле человек испытывал ностальгию по чужбине. – Думаете, он душой стремился туда?

– Он любил солнце. Говорил даже, что летом живет вдвойне. Но не думаю, чтобы он туда стремился. Зачем бы ему тогда исчезать? У него есть заграничный паспорт, и он в любой момент мог уехать в Австрию, а оттуда – куда только захочешь.

– Да, это действительно странно. – Поколебавшись немного, Тоот спросил: – А скажите, Маргит, почему вы не выбросили этот плакат?

На лице Варгане появилось насмешливое выражение.

– Потому что, если мой муж все же объявится, это будет ему неприятно. А потом, если бы я выбросила этот плакат, это означало бы, что я знаю, что он не вернется. Не правда ли?

– Но тот факт, что вы сохранили его, может быть и свидетельством вашей хитрости. Как вы смотрите на такой оборот дела?

– Ну а вы что думаете обо мне? Тоот рассмеялся.

– Ничего. И могу еще сказать, что я пока ничего не знаю. – Капитан направился к выходу. – Благодарю вас за терпение.

Маргит снова протянула ему руку.

– Я не задерживаю вас, потому что скоро пойду за детьми. Надеюсь, мы еще встретимся.

– Вполне возможно. Во всяком случае, если вам что-то придет в голову, оставьте мне записочку в мереслекской гостинице. Я там живу.

– Договорились. Моя школа буквально метрах в двухстах от нее.

Тоот стал спускаться по лестнице, когда Варгане вдогонку спросила:

– А вы не хотите заглянуть к Беле Надю? Сегодня он еще здесь. Я встретила его утром.

Поколебавшись немного, Тоот решил последовать ее совету.

Ворота были открыты, капитан вошел во двор и постучал в дверь дома. Она была не заперта, Тоот толкнул ее и оказался в маленькой передней, из которой вели две двери. Он наугад вошел в одну из них – она привела в кухню с выбеленными стенами и каменным полом. Кухня была пуста, на столе лежала груда вымытой посуды. Из кухни дверь вела в комнату. Тоот вошел и увидел, что перед телевизором, на экране которого подобно резиновым мячикам прыгали две маленькие фигурки, отчаянно колотя друг друга, сидели двое мужчин. Оба сразу повернулись в сторону вошедшего. Одним из них был Бела Надь. Второго Тоот никогда не видел.

– Приветствую вас, – поздоровался Надь. – Присаживайтесь. – Потом показал рукой на второго мужчину, проговорил: – А это… – он запнулся, как бы подыскивая слова, – это… мой друг Ласло фон Сабо.

Тоот чуть было не расхохотался, но, взглянув на обладателя такой странной фамилии, постарался подавить смех.

– Честь имею представиться – Ласло фон Сабо, – произнес незнакомец, вставая и протягивая руку.

Он был чуть выше среднего роста, но обладал фигурой с явно избыточным весом: весил он, наверное, около девяноста кило. Толстые конечности, широкие плечи, а протянутая ладонь, казалось, была вырублена из дерева. Коротко остриженные густые темные волосы плотно прикрывали его круглый череп, лицо его было каким-то угловатым: крупный квадратный подбородок, широкий короткий нос, цепкие, далеко посаженные друг от друга светло-карие глаза, отливающие холодным блеском, несмотря на то, что узкогубый рот растянулся в улыбке. Тоот также представился.

– Вы не венгерский гражданин? – спросил он.

– Я австриец. Венгр по происхождению. Но поскольку по профессии я – шофер на зарубежных перевозках, то часто бываю здесь.