Частная жизнь знаменитостей - [17]

Воспитанием наследника руководил граф Н. И. Панин, дипломат и умница, сторонник передовых педагогических идей, а непосредственным воспитателем был преподаватель математики С. А. Порощин, человек, несомненно, достойный и умный, но, к сожалению, из-за интриг отлученный от должности воспитателя и вскоре умерший на двадцать девятом году жизни. Павла учили истории, географии, немецкому и французскому, математике, астрономии, физике и искусствам. Законоучителем был архимандрит Платон, впоследствии московский митрополит.

В отрочестве за Павлом стали замечать крайнюю впечатлительность и вспыльчивость. Возможно, это началось еще в раннем детстве из-за нянек, которые своей болтовней о домовых и привидениях расстроили нервы и без того впечатлительного ребенка. Случалось, что при звуке хлопнувшей двери он прятался под стол и в страхе трясся там. Павел рос мечтательным и самолюбивым. К тому же недоверчиво относился к окружающим его людям. Его очень интересовало, каким образом умер его отец и престол перешел матери. Он говорил, что когда вырастет, то потребует отчет обо всем этом.

С годами все эти свойства характера развились и сформировали его как крайне подозрительного и непостоянного в симпатиях человека. Жил он до самого вступления на престол в Гатчинском дворце, подаренном матерью. Затем выстроил себе непреступный Михайловский замок, где, ему казалось, он будет в безопасности от заговоров и покушений, ибо хорошо помнил, как кончил его отец. Он и сам многими чертами напоминал родителя — любовью к армии, организованной на прусский манер, к муштре, упрямством и вспыльчивостью, непродуманностью решений, но главное — трагическим совпадением судеб.

Верный памяти родителя, Павел приказал произвести одновременно с погребением усопшей своей матери Екатерины II перезахоронение останков убитого ее супруга и своего отца Петра III, погребенного до этого на кладбище Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. И вот тридцать четыре года спустя после убийства гроб с останками Петра III поставили открытым около гроба его покойной супруги, и началось отпевание обоих. Рядом с гробом Петра III, по воле Павла, стоял один из убийц, Алексей Орлов, в прошлом фаворит Екатерины II. Однако этот «устрашающий» пример не испугал его недругов.

Заговор

Павел предчувствовал недоброе и, возможно, догадывался, что его собираются низвергнуть.

Накануне рокового дня 11 марта 1801 года он был в скверном настроении. Причин было две: печальное известие из Вены, где скончалась его любимая дочь Александра, супруга эрцгерцога, и случай во время верховой прогулки. Обернувшись к сопровождавшему его полковнику Муханову, царь сказал сильно взволнованный: «Мне показалось, что я задыхаюсь и у меня не хватает воздуха, чтобы дышать. Я чувствую, что умираю… Разве они хотят задушить меня?» Муханов ответил: «Государь, это, вероятно, действие оттепели». Павел ничего не ответил и до самого Михайловского замка не проронил ни слова. Он-то знал, что оттепель тут ни при чем. Это дурное предзнаменование гибели, которую предсказал ему монах Авель вещий (Павел с молодых лет верил во все таинственное и чудесное, в предзнаменования и сны). Пророк изрек тогда, что царствование Павла будет коротким, а конец лютым. На Софрония Иерусалимского он примет мученическую смерть от неверных слуг. В опочивальне своей удушен будет злодеями, коих греет на царственной груди своей…

Как-то за день-два до этой самой верховой прогулки Павел I встретил графа Палена, главного зачинщика, явившегося с утренним рапортом, и грозно спросил:

— Вы были в Петербурге в 1762 году? (Год дворцового переворота, совершенного Екатериной, и убийства ее супруга Петра III, отца Павла.)

— Да, государь, был, — хладнокровно отвечал Пален.

— Что вы тогда делали и какое участие имели в том, что происходило в то время? — продолжал расспрашивать Павел.

— Был в рядах полка, в котором служил, и являлся только свидетелем, а не действовал, — отвечал Пален.

Император взглянул на него грозно и недоверчиво продолжал:

— И теперь замышляют то же самое, что было в 1762 году.

— Знаю, государь, — возразил Пален, нисколько не смутившись. — Я сам в числе заговорщиков!

— Как, и ты в заговоре против меня?!

— Да, чтобы следить за всеми и, зная все, иметь возможность предупредить замыслы ваших врагов и охранять вас, — спокойно сказал Пален.

Присутствие духа и невозмутимый вид графа не вызвали у императора ни малейшего подозрения. Но в отношении остальных, тех, кто был в заговоре, он приказал:

— Сейчас схватить их всех, заковать в цепи, посадить в крепость, в казематы, разослать в Сибирь на каторгу!

— Ваше величество, — возразил Пален, — извольте прочесть этот список: тут ваша супруга, оба сына, обе невестки — как можно взять их без особого повеления вашего величества?.. Взять всех под стражу и в заточение без явных улик и доказательств — это столь опасно, что можно взволновать всю Россию и не иметь еще чрез то верного средства спасти особу вашу.

Далее Пален лицемерно предложил императору ввериться ему и дать своеручный указ, по которому он мог бы исполнить повеление государя, когда сочтет удобным. Тогда-то и будут схвачены все заговорщики.