Частная жизнь адмирала Нельсона - [15]

Правда, особыми успехами в занятиях он пока похвастаться не мог. У хозяйки пансиона было две дочери. Одна подавала гостям завтрак, другая — ужин. По-английски не говорили обе, и никакого желания научиться не выказывали. И пока Нельсон не мог общаться с девушками на родном их языке, совместные карточные игры после ужина, доставлявшегося из ближайшей закусочной, сопровождались по преимуществу языком жестов и улыбок.

Довольно быстро наскучив этим, Нельсон начал проводить вечера в кругу семьи английского священнослужителя по имени Эндрюс, человека с большим количеством чад и домочадцев, в том числе сыном-моряком, двумя дочерьми лет двадцати и еще множеством тех, чьи родственные отношения с мистером Эндрюсом так и остались невыясненными. Интересовали Нельсона в первую очередь девушки. В одну из них, так славно певшую по вечерам, он почти влюбился. «От французских красоток мое сердце защищено надежной броней, — писал он брату Уильяму. — Увы, не могу сказать того же о юной англичанке, дочери священника К нему я как раз сейчас иду ужинать. Она наделена такими достоинствами, что будь у меня в кармане миллион, я бы тут же сделал ей предложение! Увы, доходы мои в настоящий момент слишком незначительны, а у нее своих средств нет».

Тем не менее мысль о браке засела у Нельсона в голове, и он отправил письмо дяде Уильяму Саклингу, где без всяких предисловий, с полной прямотой писал: в жизни каждого человека наступает момент, когда друзья «либо помогают ему занять положение, полностью исключающее необходимость дальнейшей поддержки, либо помогают материально — если могут себе это позволить и если он того заслуживает». «В моей жизни как раз настал такой критический момент, — заявляет Нельсон и продолжает в той же энергичной, наступательной манере: — Либо мне улыбнется счастье, либо будет плохо — все целиком зависит от Вас… Я здесь встречаюсь с юной дамой из добропорядочной и с хорошими связями, но небогатой семьи — доход ее, насколько я знаю, составляет 1000 ливров[10]. Мой годовой доход не превышает 130 ливров. Вопрос, стало быть, состоит в том, сможете ли Вы выплачивать по 100 ливров ежегодно, пока мне либо не увеличат жалованье, либо я не заработаю денег каким-нибудь другим способом. Надеюсь с помощью друзей достичь желаемого в самые ближайшие годы. Если у Вас нет денег, способных составить счастье всей моей жизни, может, Вы обратитесь либо к лорду Норту (до недавнего времени — премьер-министру), либо к мистеру Дженкинсу (Чарлз Дженкинс, впоследствии первый граф Ливерпуль, друг Норта, обладавший, по слухам, большим влиянием при дворе) с просьбой назначить меня на сторожевой корабль, либо, наконец, подыскать мне какую-нибудь государственную должность… Если ничего не получится, не знаю, что и делать. Если счастья нет, стоит ли жить? Мне все равно, где влачить жалкое существование. Я готов к Вашему отказу, я смогу принять его и в любом случае останусь верен и Вам, и всей Вашей семье и буду молить Бога избавить Вас от тех мук, которые я сейчас испытываю. Да благослови Вас Господь. Я же остаюсь Вашим любящим и преданным племянником Горацио Нельсоном».

Пометка Саклинга на обороте письма говорит о готовности дяди оказать помощь племяннику. Но, судя по всему, мисс Эндрюс вовсе не жаждала сделаться миссис Нельсон. К тому времени, когда до него дошло положительное решение дяди, претендент на руку юной дамы отказался от намерения стать лингвистом и вернулся в Лондон, где нашел всех друзей и знакомых поглощенными бурными событиями политической жизни и предстоящими выборами.

Нельсон и сам задумывался о парламентской карьере, хотя и не имел сколько-нибудь твердых политических убеждений и не прославился ни административными, ни ораторскими талантами. Он по-настоящему восхищался благородным, патриотически настроенным и замкнутым Уильямом Питтом, исключительно одаренным политиком, «величайшим деятелем в истории страны и честнейшим человеком», бывшим всего на несколько месяцев старше его самого. Высокого мнения Нельсон был и о Генри Аддингтоне, прямодушном лидере тори, в 1801 году сменившем Питта на посту премьер-министра. С другой стороны, он рассчитывал извлечь пользу из связей, сколь угодно опосредованных, с ведущими вигскими семьями из Восточной Англии. Правда, ставил он Чарлза Джеймса Фокса и других вигов-франкофилов, друзей принца Уэльского, невысоко — это, говорил, он, «беспокойная орава, способная разрушить нашу страну». Говорят, узнав, будто отец одного из его мичманов придерживается крайне вигских взглядов, он немедленно вызвал юношу к себе в каюту и со всей решительностью заявил следующее: «Есть три вещи, о которых вам, молодой человек, следует помнить постоянно. Первое — надо безоговорочно подчиняться приказам, даже не пытаясь выражать собственное к ним отношение. Второе — необходимо воспринимать всякого, кто дурно отзывается о нашем короле, как своего личного врага. И третье — вы должны ненавидеть любого француза, как исчадие ада»[11].

На политические воззрения Нельсона большое влияние оказывал адмирал Худ, противник Фокса, которому вскоре предстояло возглавить вестминстерскую гонку