Часть той силы - [5]

Ложкин промолчал.

– А потом, – продолжил дед, – потом, может быть, я еще и вернусь. Если ты мне поможешь. Выпьем за это.

– Оттуда не возвращаются.

– А ты мне не перечь, – тихо сказал дед. – Это другие не возвращаются, а я вернусь! Если и не с божьей помощью, то хотя бы с твоей. Я знаю, что ты поможешь. Но только попробуй мне что-нибудь сделать не так… Не дай Бог тебе сделать что-нибудь не так! Из-под земли встану и на кусочки разорву. Ты меня знаешь, я обещаниями на ветер не бросаюсь.

Он налил себе еще стопку.

– Вы полегче-то с обещаниями, – возразил Ложкин. – Особенно с такими. А то как бы хуже не получилось. Уже были такие, кто собирался на кусочки рвать, и где они теперь?

– Сейчас ты будешь молчать, а я буду говорить, – перебил его дед. – Поэтому слушай меня очень внимательно. Так внимательно, как никогда в жизни никого не слушал. Я умираю не навсегда. Я вернусь! Ты понял?

Ложкин решил не возражать, но выражение лица его выдало.

– Ладно, раз ты мне не веришь по-хорошему, – сказал дед, – то поступим по-другому. Видно, по-плохому будет лучше. Принеси сумку сюда.

Ложкин подтащил к столу сумку, которая оказалась на удивление тяжелой. Дед порылся в ней и достал коробочку из белой пластмассы. В коробочке была вата, а на ней лежало нечто, отдаленно напоминающее две фаланги отрезанного пальца, но только без ногтя.

– Что это? – спросил Ложкин.

– Что, испугался? Правильно испугался, малыш. Это вещь страшная, просто жуткая. Это жало.

5. Жало…

– Жало? – не поверил Ложкин. – Каких же размеров была пчела?

– Это была не пчела, – ответил дед, – это было особенное насекомое. А сейчас ты почувствуешь его жало на своей шкуре.

Он встал и аккуратно вложил сломанную руку в большой карман плаща. Затем решительно двинулся к Ложкину.

– Сейчас я все-таки вызову врача, – сказал Ложкин, но в этот момент дед так сильно толкнул его, что он едва устоял на ногах. Удивительно, сколько силы еще сохранилось в этом старом теле.

– Сейчас я сам за врача, – сказал дед. – Сюда иди!

– А вы еще ничего, в форме, – признал Ложкин. – Но боюсь, что сотрясение мозга мешает вам понимать суть дела. Мне связать вас, или как?

– Попробуй.

– Вы ставите меня в неудобное положение. Я не умею драться со стариками.

– С однорукими стариками, – уточнил дед и легким быстрым движением ткнул его в скулу. Зубы щелкнули, и в голове зазвенело. Удар был таким, будто двинули не кулаком, а стальной гирей.

– Попробуй, подерись, если сможешь, – говорил дед. – У нас в семье все сильные, может быть, у тебя получится.

Ложкин протянул руку, пытаясь схватить деда за плечо, но дед перехватил ее в воздухе и сжал своими пальцами с нечеловеческой силой, с силой стальных тисков. Суставы хрустнули.

– Что, не получается? – поинтересовался дед и начал пригибать Ложкина к земле. Через минуту беспомощный Ложкин уже стоял на коленях. Дед отпустил его, отошел, ногой подвинул стул к двери и сел на него.

– Люди не бывают такими сильными, – сказал пораженный Ложкин. Он пытался пошевелить пальцами. Даже легкое движение вызывало сильную боль, но, похоже, что кости остались целы. – Это невозможно!

– Это обычные люди не бывают, – ответил дед. – Ты меня с обычными людьми не равняй. Что тебе сломать, чтобы ты мне поверил? Руку, ногу, челюсть? Я могу тебя задушить двумя пальцами. Сила – это такая вещь, которую даже последний дурак понимает. Поймешь и ты. Сейчас возьми коробку с жалом и подойди ко мне. Если будешь сопротивляться, то тебе же будет хуже. Посмотри на это.

Дед достал из кармана медную монету и легко согнул ее пальцами, так, словно она была бумажной. Потом согнул ее вчетверо и бросил Ложкину. Тот с изумлением посмотрел на монету. Потом попробовал ее разогнуть и убедился, что монета настоящая.

– Фантастика, – сказал Ложкин. – Снимаю перед вами шляпу. Надеюсь, это фокус?

– Это демонстрация, – ответил дед, продолжая пристально смотреть на него. Он улыбался как-то криво и даже слегка смущенно. Видно было, что он искренне гордится тем, что делает.

Ложкин взял в руку коробку с жалом. Жало выглядело, мягко говоря, довольно неприятно.

– Что вы хотите с этим сделать? – спросил он.

– Я собираюсь сделать тебе инъекцию, – ответил дед, – всего лишь инъекцию. Никакого вреда для тебя не будет, могу поклясться матерью. Так что не волнуйся.

– Я должен знать, что это такое.

– Ничего ты не должен, – возразил дед. – Я же все равно тебя заставлю. Заставлю, как котенка.

– Нет, – сказал Ложкин. – Никто не может меня заставить. Допускаю, что вы можете задушить меня двумя пальцами, но заставить меня – это не в ваших силах.

– Точно?

– Точно.

Дед смотрел на него некоторое время, продолжая неприятно улыбаться.

– Молодец. Узнаю свою породу. Тогда, пожалуй, расскажу. Это жало одного забавного существа, которое вначале устанавливает контроль над человеком, а потом медленно поедает его. Поедает не сразу, а за много месяцев, и все это время человек остается жив и ни капельки не сопротивляется. Очень страшная штука, такая тебе и не снилась.

– Почему человек не сопротивляется?

– Потому что жало выделяет яд, который контролирует психику. Что-то вроде наркотика. Психологическая консервация живого мяса. Сейчас ты держишь в руках мертвое жало. Оно еще сохраняет остатки яда, несколько недель держит силу.