Часовой механизм - [13]

Мари почувствовала, как красивая сказка рушится на глазах, словно исполинский карточный домик.

— Вы любите классическую музыку, мадемуазель? — поинтересовался Марлоу, сцепив крючковатые пальцы в замок у подбородка. — Давайте все вместе насладимся прекрасным, прежде чем затевать серьезные беседы…

Появившиеся на сцене музыканты заиграли вступительную симфонию, но Мари не слышала ни звука.

В голове всплывали заученные наизусть строчки. «Остерегайся людей Вестона, они действительно опасны…»

Глава 3. Падальщики

Темно-серый, почти чёрный, туман плавно опускался, укутывая город в непроглядное облако, как это всегда бывало по ночам. Воздух становился густым и клейким, словно грязь под ногами, горьким и едким на вкус. Часто можно было наблюдать, как непривычные к смогу приезжие останавливались посреди мостовой, судорожно пытаясь отдышаться. Дэю это знакомо — вдыхаешь, ожидая почувствовать, как по лёгким струится живительный кислород, но ощущаешь только пыль и дым. Тогда начинает казаться, что ты задыхаешься. Легкие поднимаются и опадают, голова кружится. Но проходит какое-то время, и ты привыкаешь к этому отравленному воздуху. Все привыкают. У жителей Коры другого выбора нет.

Он стоял на углу Эрвиг-сквер, около магазинчика Миноса, этого прыщавого ублюдка, торгующего тухлятиной. Дэй ненавидел запомнившиеся ему полукруглые окна в сгнивших рамах и облупившуюся вывеску — здесь он работал два месяца за три медяка в неделю и сушёную треску. Он ни за что бы и близко не подошёл, но дорога мимо лавки была кратчайшей к старому центру.

— Сжечь бы её к чёртовой матери, — процедил он сквозь зубы, и, пнув попавшуюся на глаза консервную жестянку, пошёл дальше. Вдоль старых фасадов, под навесами, и в темных дворах уже собирались тени, некогда бывшие людьми. Сейчас они готовы убить за банку фасоли или пару монет. Но Дэй сам выглядел как тень, и к нему не приставали — с нищего парня им взять было нечего.

Бродяги разжигали костры в ржавых железных бочках и жарили пойманных крыс или голубей. Птицы, задыхаясь от смога, частенько сами падали им под ноги. Дэй поморщился, отводя взгляд. На его худом, бледном лице отразилась тоска — он не ел уже несколько дней. О выживании думать было некогда, ведь он находился почти у цели.

Дэй точно знал, сейчас его судьба зависит от того, что именно он найдёт в Лирском архиве. Если все провалится и ему помешают закончить начатое, то вскоре тощее тело парня всплывёт где-нибудь в Таррене, и винить кого-то будет поздно. Из груди вырвался тяжёлый кашель, и он утёр капли пота со лба, откинув растрёпанные серебристые волосы. При каждом новом приступе изо рта вырывались клубы пара — и это в мае, когда погода должна была быть солнечной и душной.

Встретившиеся по пути полисмены проводили парня подозрительным взглядом. По нему видно, что он еле передвигал ноги, и был одет слишком легко — в просторную серую рубашку с закатанными рукавами, чёрный, грязный жилет. Но обычная полиция мало волновала Дэя, он боялся совсем других людей. Не глядя на них, он побрёл дальше, раздумывая о своём.

Купол архива показался из тумана в конце старой улицы, вместе с нестройными рядами заводских труб. Это были знаменитые свинцовые фабрики, на которых, по слухам, работники умирали один за другим. Отравленные пары, вырывающиеся вместе с жирным дымом из труб, были настолько опасными, что весь район — Брайпорт, оставили на милость беднякам. Состоятельные люди с недавних пор предпочитали селиться вдали от промышленных предприятий, а этот старый, построенный ещё пять веков назад, квартал, без должного ухода гнил и разваливался.

Единственные газовые фонари на этой улице находились у четырёхэтажного работного дома месье Марлоу, как бы помечая опасное место для всех проходящих мимо. Днём и ночью в деревянной будке около входа дежурила милейшая женщина, угощавшая нищих прохожих бесплатным супом и печёной картошкой. Никто не знал, что подмешивали в эту еду, но любой, кто попадался, соглашался тут же подписать все необходимые бумаги. А из работных домов, как известно, был только один путь, и выходил он на кладбище.

Едва увидев свет фонарей, Дэй свернул в один из темных переулков. В домах Марлоу людей превращали в религиозных фанатиков, которые окончательно теряли любое желание распоряжаться собственной жизнью.

Узкий проулок между двумя домами заканчивался аркой, уводящей в просторный, низкий туннель под проходящей железной дорогой. Здесь, под мостом, около собранного из мусора и тряпья костра, отдыхали две женщины в грязных платьях, одна из которых выглядела совсем молодой. Старшая с нескрываемым наслаждением отпила джина из мутной бутылки и протянула её своей подруге. Заметив, что Дэй наблюдает за ними, женщины замолчали и напряглись, словно ожидая нападения. Сам того не желая, он забрёл в одно из тайных укрытий. Таких убежищ в Коре было хоть отбавляй — бездомные проявляли недюжинную изобретательность в выборе жилища. Он тихо выругался, угодив ногой в глубокую лужу, и поспешил выйти на улицы.

Полная луна, проглянувшая на несколько секунд сквозь тучи, осветила дымную дорогу столбом серебристого света. Дэй обошёл лежащего на мостовой мёртвого джентльмена, вокруг которого сгрудились карманные воришки, и остановился, чтобы прикинуть дальнейший путь.