Чаша Судеб - [14]

От усталости он почти не чувствовал своего тела, зато душу его заполняло удивительное, непривычное и оттого особенно сладкое чувство покоя. Напрасно он напоминал себе, что они идут по землям чуроборского оборотня и каждый миг следует ждать беды, да и князья Велемог со Скородумом, когда узнают о похищении княжны, не останутся сидеть сложа руки. Все это верно – но гора свалилась с плеч Держимира и безнадежно отстала, ей больше не догнать его и не забраться на усталые плечи. Прямичевский князь мерно покачивался в седле, закрыв глаза, и чувствовал такое блаженство, как будто уже достиг исполнения всех своих желаний. Ему даже не хотелось пока смотреть на княжну, ради которой пришлось затратить столько усилий. Она здесь, в его руках, и этого пока достаточно.

Приближался рассвет, в лесу понемногу светлело, и пришла пора задуматься об остановке. В глухих лесах следов никто не найдет, но сейчас предстояло пересечь местность возле городка Хортина, довольно плотно населенную. Надежнее было бы затаиться в дебрях и переждать до темноты. Дозор уверенно вел дружину к укромной поляне, где они останавливались по пути сюда.

Размышляя, не развести ли костер для зазябшей княжны, Держимир внезапно сообразил, что совсем забыл, как выглядит дочь Скородума. Он видел ее только один раз, год назад, и смутно помнил, что она показалась ему красивой, только смолятическая прическа из трех кос его насмешила, а надето на девушке было что-то голубое, то ли с серебром, то ли с жемчугом. Тогда она держалась тихо и скромно, не хотела с ним разговаривать и почти не поднимала глаз. Хорошо, что на самом деле Дарована оказалась совсем не такой робкой и беспомощной. Вспомнив, с какой силой и упорством пленница вырывалась, Держимир усмехнулся с тайным удовольствием: обилие жизненной силы всегда привлекало его.

Кмети впереди стали сдерживать коней, кто-то соскочил на снег. Князь встрепенулся, стряхнул сонливость: что такое? И тут же узнал место: они добрались до своей прежней стоянки.

Постепенно вся дружина втянулась на поляну, Озвень закинул повод коня княжны на сук.

– Слезай, заря золотая! – прогудел он, по обыкновению все перепутав. – Взойди!

Воевода гулко захохотал, так что снег посыпался с верхних ветвей и несколько серых белок стремглав кинулось прочь.

– Потише ты, Громоглас! – вполголоса воскликнул Баян. Княжна, закутанная в плащ с головой, шевельнулась при звуках его голоса. – А то не только белок, а и леших распугаешь!

– Лешие с осени спят! – просветил его Озвень. – Ты один, нежить черная, по свету шатаешься.

– А ты все же потише гуди, – сказал Озвеню осторожный Дозор. – Леший что, а вот дебричи услышат, хуже будет. Толковал же я тебе: тут на один переход пять родов живет.

– Снимите ее. – Держимир кивнул на княжну.

Баян шагнул было к ней, но Дозор отстранил его.

– Не пугай девицу, она и так напугалась, бедная. Сойди, овечка золотая, я тебе помогу, – приветливо обратился он к княжне. – Тебя тут никто не обидит.

– Спасибо, дяденька! – с удивительной бодростью ответил девичий голос из-под тяжелого мехового плаща. – Да я и сама слезу!

Девушка распахнула плащ и сбросила его с головы на плечи. Дрёмичи во все глаза вытаращились на нее, но в первые мгновения никто ничего не понял. Кмети сначала ощутили только разочарование: девица, которую они увидели, никак не заслуживала звания первой красавицы говорлинских земель. А хвалили-то ее, хвалили!

Первым изумленно вскрикнул Баян, потом Дозор схватился за подбородок, как делал в сильном удивлении. Кое-кто видел княжну Даровану прошлым летом в Глиногоре, другие слышали о ней. А девушка, которая сидела на коне, никак не могла быть княжной. С дочерью Скородума ее сближали только рыжие волосы, но лицо у этой было круглое, румяное, со вздернутым носом в богатой россыпи веснушек. Две косы спускались на грудь из-под шерстяного платка – так носят в разных племенах, но не у смолятичей.

Дозор снова охнул: он наконец сообразил, где ее видел. Негодующе вскрикнул Космат – тот, кому эта самая девица прокусила руку в ночь нападения на речевинское огнище. Тут и другие смекнули, что к чему, ведь многие из тех, кто стоял сейчас на поляне, ходил с Дозором и Озвенем в тот давний летний поход.

Все встало на свои места. Они раньше встречались с этой девушкой, но никак не в Глиногоре и не возле княжеского престола.

Князь Держимир сообразил позже всех. Как ни мало он помнил Даровану, ошибки не могло быть – это не она. Недоуменно моргая, он смотрел на рыжую девицу с желтыми кошачьими глазами и пытался понять, как она здесь оказалась. Он был готов к любому объяснению: что ему это снится, что лешие и мары подменили девушку во время ночной поездки через лес. Но то, что он вырвал из объятий Светловоя и увез не ту, просто не приходило в голову. Ум отказывался принять ту суровую истину, что все труды пропали напрасно.

А девушка сидела на коне спокойно, без недоумения или испуга, словно была уверена, что ее-то здесь и ждали. Сама Смеяна давно все поняла. Она приготовилась даже к тому, что страшный князь Держимир в приступе ярости убьет ее своими руками, но не жалела ни о чем. Ночью она перестала кричать и вырываться как раз тогда, когда сообразила, что произошло, кто и почему ее захватил и куда везет. Дрёмичам нужна Дарована – так пусть думают, что они ее получили, и побыстрее уходят от Истира. Едва ли они станут возвращаться, чтобы попытать счастья еще раз. А о том, что будет с ней, Смеяна не задумывалась. Вывезет как-нибудь удачливая судьба, не даст пропасть. В первый раз, что ли?