Чаша с ядом - [4]

Они спешились и привязали животных к кустам, которые росли на глинистом откосе пониже скалистого навеса, а затем двинулись вереницей за Ульфстаном. У самого входа в пещеру отшельник соорудил стену из камней, не скрепленных раствором, за которой и обитал в совершеннейшей нищете и убогости. И хотя Джона трудно было назвать неженкой, даже он был рад тому, что полумрак скрывает большую часть жалкого жилища Ульфстана, запах которого внушал наихудшие подозрения.

Огарок сальной свечи тускло мерцал на грубом подобии стола, сложенного из плоских камней, и света его хватало только на то, чтобы осветить лицо отшельника, когда он опустился на корточки рядом. Да и его почти полностью скрывали неухоженные борода и волосы грязно-коричневого цвета с проблесками седины. На нем была подвязанная вокруг пояса обтрепавшейся веревкой длинная бесформенная накидка из грубой шерсти, от которой воняло так, словно в последний раз ее стирали в давно забытые времена Римской империи.

– Ну же, святой человек, что здесь произошло? – нетерпеливо полюбопытствовал сэр Джон, горя желанием убраться из этой дыры как можно скорее.

– Мертвые, коронер. Я видел троих, но их много больше, думается мне. – Он провел рукой по голове в бесполезной попытке расправить свалявшиеся в колтун волосы. – Вчера утром я был на берегу неподалеку от Торра, искал устриц в лужах, когда увидел мужчин из деревни, собирающих плавник на линии прилива. Подойдя поближе, я заметил, как другие хоронили троих чуть повыше уровня наивысшего подъема воды.

Голос Ульфстана был нежным и мягким, полной противоположностью его запущенной и дикой внешности. Чувствительный более других, Томас поразился тому, что должно было случиться с этим человеком и что привело его в столь унылое и убогое изгнание.

Голова же Гвина была занята более насущными вопросами.

– Они ведь утонули, так?

– Думаю, что двое – да. Это было явное кораблекрушение, судя по обилию досок и обломков рангоутного дерева на песке. Но у одного были такие раны, что я подумал, что его здорово избили.

– Это почему? – спросил Джон.

– У него в волосах запеклась кровь, а на виске зияла рана.

Де Пейн, пользовавшийся любой возможностью блеснуть своими познаниями, перебил отшельника:

– Он мог удариться головой о камни, падая с разбитого корабля, или же его подхватил и бросил на скалы прибой.

Ульфстан улыбнулся:

– Тогда вода смыла бы кровь – а голова у него была так густо измазана ею, что он, должно быть, истекал кровью уже находясь на берегу.

Секретарь, испытавший некоторый конфуз, вдруг неведомо почему осенил себя крестным знамением:

– А отчего ты взял на себя труд сообщить об этом священникам, а не шерифу или приставу, как обязан был поступить? – поинтересовался коронер, с подозрением относившийся к любому сотрудничеству общественности с властью.

Отшельник выглядел обеспокоенным.

– Не только из-за ран, брат, но еще и потому, что деревенские жители Торра – сущие разбойники. Вчера они показались мне еще более гнусными и хитрыми, чем обычно, и постарались прогнать меня с берега, едва я начал проявлять интерес к тому, чем они занимались.

– Каким образом?

– Я разглядел несколько бочек под кустами над береговой линией, и повозка, запряженная быками, увозила целую телегу досок, под которыми было что-то припрятано. После того как они прогнали меня прочь, совесть моя не давала мне забыть о погибших людях, поэтому я и обратился за советом к братьям во Христе, которые осели неподалеку. Они серьезно отнеслись ко мне и направили посланца к шерифу.

– Кто эти братья? – спросил Томас, в котором пробудился религиозный интерес. Хотя и бесславно изгнанный из рядов духовного сословия, он по-прежнему тосковал о своей прежней жизни, ища любого повода вернуться к ней снова.

– Это небольшая группа Белых каноников, приглашенных лордом Уильямом для возведения аббатства на земле, которую он намеревается им отвести повыше береговой линии. Это всего лишь передовой отряд, они живут в деревянных кельях, но их Орден премонстратензианцев намеревается через год или два построить на этом месте монастырь.

– Никогда не слыхал о таких! – угрюмо бросил Гвин. Он не испытывал особой любви ни к священникам, ни к монахам.

– Они последователи Святого Норберта и прибыли помолиться за душу короля Генриха и его сына, нашего нынешнего владыки Ричарда Львиное Сердце.

– Он еще не умер, хвала Господу, – возразил Джон.

Ульфстан снова улыбнулся своей мягкой улыбкой.

– Все мы там будем, сын мой. Уильям де Брюер так щедро раздает свои земли ради спасения собственной души и чтобы воздать благодарение за счастливое и благополучное возвращение своего сына из заточения в Германии.

Уильям-младший оказался в числе заложников, направленных в качестве обеспечения выплаты колоссальной суммы (сто пятьдесят тысяч марок), которую необходимо было внести за освобождение короля Ричарда, чье пленение под Веной все еще вызывало у Джона душевные терзания: они с Гвином входили в отряд личной стражи короля, но все-таки не смогли уберечь его от плена. Впрочем, к нынешней проблеме все это не имело никакого отношения.

Гвин сдвинул на затылок кожаный шлем, чтобы почесать свою рыжую шевелюру.