Чаша и клинок - [32]

Разрушение Крита

Насильственное падение Крита особенно драматично — и поучительно. Расположенный к югу от европейского материка, Крит на какое-то время был заботливо отгорожен морем от воинственных орд. Но в конце концов и ему пришел конец; последняя цивилизация, основанная на партнерстве, а не на господстве, пала.

Начало падения повторило материковую схему, микенский период, в руках ахейцев, критское искусство становится менее непосредственным и свободным. И, как показывают археологические свидетельства, в центре его внимания вдруг оказывается смерть. «До того как они попали под ахейское влияние, критяне не признавали пышных погребальных обрядов, — замечает Хоукс. — Отношение же ахейской элиты к ним было противоположным». Теперь мы находим указания на то, что на погребение знать тратились большие средства и усилия. И, что говорит само за себя, отчасти под влиянием ахейцев, отчасти в силу растущей угрозы следующей волны вторжения, появляются ясные признаки растущей воинственности.

Когда и как начался и закончился микенский период на Крите, до сих пор является предметом спора. Одна из теорий утверждает, что ахейское правление как на самом Крите, так и в минойских поселениях Греции, пришло вслед за серией землетрясений, ослабивших минойскую цивилизацию, которая не в состоянии была противостоять варварскому напору с севера. Трудность состоит в том, что эти разрушение обычно датируются примерно 1450 г. до н. э., а свидетельств вооруженного вторжения в это время на Крите нет. Но, так или иначе, в результате ли завоевания, последовавшего за землетрясениями, военного ли переворота или женитьбы ахейских вождей на критских царицах — известно, что последние столетия критской цивилизации остров находился под властыо грекоязычных ахейских царей. И хотя эти люди многое переняли у более цивилизованных минойцев, они принесли с собой общественный и идеологический строй, ориентированный больше на смерть, чем на жизнь.

Некоторые сведения о микенском периоде мы можем почерпнуть из табличек, написанных так называемым линейным письмом Б, найденных на Крите и в Греции. На табличках, обнаруженных в Кноссе и в Пилосе (микенском поселении на самом юге Греции), перечислены имена божеств. К глубокому удовлетворению сторонников идеи преемственности цивилизаций Крита и античной Греции, они показывают, что богам более позднего олимпийского пантеона (Зевсу, Гере, Афине, Артемиде, Гермесу и т. д.), хотя и в других формах и контекстах, поклонялись уже за несколько столетий до того, как мы снова услышим о них у Гесиода и Гомера. Как и археологические свидетельства, эти таблички обнаруживают, по выражению Хоукс, «гармоничный брак критских и ахейских богов».

Однако этот микенский брак минойской и ахейской культур был недолговечным. Из пилосских табличек, многие из которых, по словам Хоукс, «были написаны в последние дни мира как еще одна тщетная попытка предотвратить катастрофу», мы узнаем, что микенский ванака, или царь, получил упреждение о близящейся атаке Пилоса. «Сообщение было встречено без паники, — говорит Хоукс. — Чиновники оставались на своих скамьях, терпеливо записывая все, что совершалось». Гребцов собрали, пытаясь организовать флот для обороны с моря. Каменщиков отправили, видимо, строить укрепления вдоль незащищенной береговой линии. Для снаряжения солдат было собрано около тонны бронзы и созвано около двухсот мастеров по бронзе. Была использована даже бронза, принадлежащая святилищам Богини, и Хоукс называет это «волнующим признаком перехода от мира к войне».

Однако, все было бесполезно. «Нет никаких свидетельств того, что столь необходимые стены были возведены в Пилосе, — пишет Хоукс. — От табличек, в которых описаны усилия по спасению царства, следует обратиться к остовам царского дворца, чтобы убедиться, что оно пало. Варварские воины ворвались внутрь. Расписанные комнаты и содержащиеся в них сокровища, должно быть, изумили варваров… Разграбив дворец, они потеряли интерес к этому зданию с его диковинными украшениями. Они подожгли его, и он полыхал… Жар был таким сильным, что глиняная посуда в кладовых расплавилась в стекловидные комочки, а камни превратились в известь… На складах и в конторе у входа забытые таблички обожглись до такой прочности, что сохранились навсегда».

Так постепенно и в материковой Греции, и на островах, и на Крите очаги цивилизации, достигшей высочайшего уровня развития, были разрушены. «Видимо, история повторялась — Микены, Тиринф и все остальные царские оплоты, кроме Афин, были смыты варварской волной, — пишет Хоукс. — Дорийцы в свое время захватили Пелопоннес (без Аркадии) и продолжили, завоевав Крит, Родос и все прилегающие острова. Наиболее древний из всех царских домов, Кносс, возможно, пал одним из последних».

К XI в. до н. э. все было кончено. После ухода жителей в горы, откуда они время от времени совершали партизанские военные вылазки против дорийцев, пали последние участки сопротивления. Вместе с толпами переселенцев дух, когда-то сделавший Крит, по словам Гомера, «богатой землей и прекрасной», покинул остров, так долго, бывший ему домом. Со временем даже само существование уверенных в себе женщин — и мужчин — минойского Крита, было забыто, как забыты были миролюбивый и созидательный характер цивилизации и животворящие силы Богини.