Чаша и клинок - [28]

Это поразительное сходство между индоевропейцами и древними евреями привело к заключению, что у них могут быть некие общие истоки или, по крайней мере, какие-то элементы культурного проникания. Но важны даже не эти ненайденные кровные или культурные связи. Важно то, что определенно объединяет эти народы: структура общественной системы и идеологии.

У них было две общих черты: первая — общественная система, в которой мужское господство, мужское насилие и иерархическое и авторитарное строение общества были нормой, и вторая — в отличие от обществ, заложивших основу западной цивилизации, типичным способом получения материальных богатств здесь было развитие не технологий производства, а все более эффективных технологий разрушения.

Обработка металлов и мужское господство

В классической работе марксизма «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Фридрих Энгельс одним из первых соединил возникновение иерархии и социальное расслоение, основанное на частной собственности и господстве мужчин над женщинами. Далее Энгельс связал переход от матрилинейности к патрилинейности с развитием об работки меди и бронзы. Однако открытие это было верно лишь отчасти. Ибо только в свете последних исследований мы можем видеть, как специфически обработка меди и бронзы изменила направление культурной эволюции в Европе и Малой Азии.

Радикальные изменения вызвало не открытие этих металлов как таковое. Причиной их скорее явилось обстоятельство, упомянутое нами выше, — то, как использовались эти металлы.

Господствует точка зрения, что все важные древние технические открытия сделаны «мужчиной-охотником» или «мужчиной-воином» для того, чтобы успешнее убивать. Школьные курсы истории и такие современные популярные изложения, как фильм Артура Кларка «2001», учат нас: так повелось с самого начала, и первыми грубыми деревянными и каменными орудиями, были, если следовать этой логике, дубинки и ножи, предназначенные для того, чтобы убивать других. Отсюда заключали, что металлы также прежде всего и главным образом были предназначены для изготовления оружия. Однако археологические свидетельства показывают, что медь и золото были известны и при неолите. А использовались они Для производства украшений и культовых предметов, а также орудий труда.

Новые методы датирования, неизвестные во времена Энгельса, позволяют установить, что металлургия впервые появляется в Европе в шестом тысячелетии до н. э. у народов, живших между Карпатами и Динарским нагорьем. Первыми из найденных металлических предметов были ювелирные украшения, статуэтки и предметы культа. К пятому — началу четвертого тысячелетия до н. э. медь широко используется для производства топоров, мотыг, гарпунов, игл, шил… Но, как отмечает Гимбутас, медные топоры Древней Европы «были орудиями для обработки дерева, а не боевыми топориками или символами божественной силы, как в индоевропейских культурах».

Таким образом, археологические свидетельства подтверждают заключение, что не металлы сами по себе, но скорее их использование в развитии все более эффективных средств уничтожения сыграли роковую роль в том, что Энгельс назвал «мировое историческое поражение женского пола». Мужское господство не стало нормой в доисторические времена на Западе, как полагал Энгельс, когда охотники-собиратели начинают приручать и разводить животных (другими словами, когда животноводство становится их основным занятием). Скорее, это случилось гораздо позднее, во время тысячелетних вторжений кочевых орд на более плодородные земли, где основным занятием было земледелие.

Как мы убедились, земледельцы европейского неолита не имели особой нужды в производстве оружия. Зато ее имели воинственные орды, которые вторгались сюда с засушливых северных земель и из южных пустынь. Так, роковым образом металлы и сыграли свою смертоносную роль в истории: не как общее техническое достижение, но как орудие убийства, захвата и порабощения.

Гимбутас удалось реконструировать этот процесс в Древней Европе. Она начинает с констатации, что в регионах, откуда пришли кочевники, в сухих степях северного Причерноморья не было меди. «Это приводит к гипотезе, — пишет она, — что курганские степные всадники знали о технике обработки металлов, которая существовала в пятом-четвертом тысячелетии до н. э. южнее Кавказских гор. Возможно, уже к середине четвертого тысячелетия до н. э. они научились этому у закавказцев и вскоре уже эксплуатировали рудники Кавказа». Или точнее, вскоре они уже ковали смертоносное оружие.

Выводы Гимбутас основаны на обширных раскопках, проведенных после второй мировой войны, а также на новых техниках датирования. Они указывают на то, что переход от Медного к Бронзовому веку (когда впервые появились медно-мышьяковый и медно-оловянный сплавы) произошел в период между 8500 и 2500 годами до н. э. Это значительно раньше даты 2000 лет до н. э., которая традиционно приводилась раньше. Более того, быстрое распространение обработки бронзы по европейскому континенту связано с массовыми вторжениями из северных степей крайне подвижных, воинственных скотоводческих народов, с мужским господством и иерархией, которые Гимбутас называет курганцами. «Появление бронзового оружия — кинжалов и алебард наряду с тонкими и острыми топориками из бронзы, шлемов и боевых топориков из полудрагоценных камней и кремневых наконечников — связано с путями рассеивания курганского народа», — пишет Гимбутас.