Час волка - [12]

Глава 2

— Он выбрал для себя чертовски безлюдное место, не правда ли? — майор Шеклтон зажег сигару и опустил со своей стороны стекло сверкавшего черного «Форда», чтобы дым вытягивало наружу. Кончик сигары рдел в неуютном сумраке позднего вечера. — Вы, бритты, таковы же, как эта погода, а?

— Боюсь, что у нас нет другого выбора, кроме как только любить ее, — ответил капитан Хьюмс-Тельбот. Он улыбнулся как можно вежливее, его аристократические ноздри чуть вздернулись. — Или хотя бы мириться с ней.

— Воистину так.

Шеклтон, офицер армии Соединенных Штатов, с лицом, похожим на обух секиры, выглянул наружу; серые низкие тучи и мерзкая морось. Он больше двух недель не видел солнца, а от холода у него ныли кости. Пожилой, с распрямленной спиной, британский армейский водитель, отделенный от пассажиров стеклянной перегородкой, вез их по узкой, мощеной булыжниками дороге, змеившейся между темными, скрываемыми тучами утесами и участками густого соснового леса. Последняя деревня, которую они проехали, Хьюлетт, осталась в двенадцати милях позади.

— Вот почему вы такие бледные, — продолжал он, ведя себя как слон в посудной лавке, — все тут похожи на призраков. Приезжайте к нам в Арканзас, я покажу вам весеннее солнце.

— Не уверен, что у меня будет для этого время, — сказал Хьюмс-Тельбот и опустил стекло на полтора оборота. Это был бледный и тощий двадцативосьмилетний штабной офицер, чье первое тесное знакомство со смертью произошло в Портсмутском канале, когда в семидесяти футах над его головой провыл истребитель «Мессершмит». Но это было в 1940 году, а сейчас ни один самолет «Люфтваффе» не осмеливался перелетать через пролив.

— Итак, Галатин проделал отличную работу в Северной Африке? — зубы Шеклтона сжимали сигару, и окурок ее был мокр от слюны. — Это было два года назад. Если он с тех пор ничем не занимался, что заставляет вас думать, что он может справиться с этой работой?

Хьюмс-Тельбот незряче уставился на него своими голубыми глазами:

— Потому, — сказал он, — что майор Галатин — это профессионал.

— Я тоже, сынок, — Шеклтон был на десять лет старше британского капитана. — Но я вовсе не считаю себя способным высадиться с парашютом во Франции и сделать все это. Последние двадцать четыре месяца я ни разу не подставлял свой копчик. Я гаран… — черт побери, гарантирую вам, что это чертовски трудное задание.

— Да, сэр, — согласился англичанин, только потому что почувствовал, что это надо сделать, — но ваши… э… люди просили помощи в этом деле, и поскольку это выгодно нам обоим, мое руководство решило…

— Да, да, да, это все — вчерашние новости, — Шеклтон нетерпеливо махнул собеседнику рукой. — Я говорил своим людям, что я не подкупился послужным списком Галатина, извините, майора Галатина. У него недостаточно опыта работы полевых условиях, насколько я знаю, но мне предоставили возможность судить на основе личного знакомства. Что не соответствует нашим приемам работы в Штатах. Там мы ориентируемся по послужным спискам.

— Мы здесь ориентируемся по характеру, — холодно сказал Хьюмс-Тельбот, — сэр.

Шеклтон слабо улыбнулся. Ну, наконец-то он зацепил этого мальчишку с несгибаемой шеей.

— Ваша разведка вполне могла порекомендовать Галатина, но для меня это не стоит и лопаты дерьма, — он пыхнул дымом из ноздрей, и в глазах его появился яростный огонек. — Я понимаю, что Галатин — не настоящее его имя. Раньше он был Михаил Галатинов. Он русский. Правильно?

— Он родился в Санкт-Петербурге в 1910 году, — последовал осторожный ответ. — В 1934 году стал гражданином Великобритании.

— Да, но Россия у него в крови. Русским доверять нельзя. Они пьют слишком много водки. — Он стряхнул пепел в пепельницу позади водительского сиденья, но его действия были неточны, и большая часть пепла просыпалась на его начищенные до блеска ботинки. — Так почему он оставил Россию? Может, его там разыскивали за преступление?

— Отец майора Галатина был армейским генералом и другом царя Николая Второго, — сказал Хьюмс-Тельбот, глядя, как в желтом свете фар разворачивалась дорога. — В мае 1918 года генерала Федора Галатинова с женой и двенадцатилетней дочерью казнили советские партийные экстремисты. Юный Галатинов сбежал.

— И? — подтолкнул Шеклтон. — Кто провез его в Англию?

— Он приехал сам, устроившись матросом на грузовом судне, — сказал капитан, — в 1932 году.

Шеклтон курил сигару и обдумывал сказанное.

— Постойте, — спокойно сказал он, — вы говорите, что он скрывался от карательных органов России со времени, когда ему было восемь лет, до того, как ему стало двадцать два года? Как ему это удалось?

— Не знаю, — сознался Хьюмс-Тельбот.

— Вы не знаете? Ну, я-то думал, что вы, ребята… считается, что вы знаете о Галатине все. Или почти все. Разве у вас не ведется проверка личных дел?

— В его личном деле есть нечто вроде пробела, — он увидел впереди сквозь сосны смутное свечение. Дорога повернула, ведя их в сторону светящихся фонарей. — Часть информации засекречена, доступна только для управления разведки.

— Да? Ну, уже этого достаточно, чтобы я не хотел поручать ему эту работу.

— Полагаю, что этот период жизни майора Галатина связан с теми людьми, которые остались верны памяти царского окружения и помогли ему выжить. Раскрыть эти имена было бы… скажем, более чем неблагоразумно.